Сергей Зверев: Нам надо больше всех!

Втащив наконец установку «Град» наверх, ее замаскировали под козырьком. Теперь с воздуха ее не было видно – вроде обычная бетонная плита-козырек. Осматривая с земли проделанную работу, Омар удовлетворенно потирал руки, довольный собой. Поднявшись на крышу, он посмотрел на то, что получилось, сверху.

– Вы двое останетесь здесь, охранять! – распорядился Абуиси, указывая поочередно пальцем на стоявших рядом боевиков. – Смотрите в оба…

Все остальные спустились с крыши. Задерживаться там никому не хотелось – внезапный налет израильских вертолетов мог оказаться неприятным сюрпризом. Приказав отогнать автомобили, Абуиси отрядил оставшихся боевиков на охрану прилегающих территорий. В результате весь квартал оказался оцеплен.

А наверху кипели страсти.

– Нужно вызывать авиацию, чтобы уничтожить эту установку, пока еще не поздно! – подала голос Гоц.

– Ты хочешь сказать, что зря погибли все мои друзья и твой напарник? – как-то странно взглянув на нее, спросил Локис.

– Мы не сможем пробраться в здание незамеченными. Ты же видишь, сколько их здесь собралось! – Привыкшей командовать Суламифи было не очень приятно слушать возражения. – А нового обстрела я допустить не могу. Прости, но жизни мирных израильтян не стоят того, чтобы ими можно было рисковать! Пускай даже во имя репутации целой страны, даже такой, как Россия…

– Не горячись, – протянул Владимир. – У нас еще есть время до утра. К тому же я кое-что придумал…

– Интересно, что же?

– А вот послушай…

Безлунная ночь лежала темным покрывалом над морем и землей. На плоской крыше заброшенного высотного здания, выделявшегося белым цветом на фоне звездного неба, сидели двое боевиков, охранявших установку «Град». Надежно укрытая, она ожидала завтрашний день, на который был запланирован обстрел.

– Слышал, Гарана освободили? – спросил один из террористов.

– Нет, а кто это?

– Ну, как же, известная личность. Герой, можно сказать. Сидел в израильской тюрьме двадцать шесть лет.

– Двадцать шесть?! – изумился «коллега». – Не может быть!

– Может, – отрезал собеседник, – он тогда был участником «Фронта освобождения». Вместе с группой уничтожал этих поселенцев, что пришли на наши земли, чтобы выжить нас. Он тогда положил семерых.

– А как же его освободили-то?

– Сделку заключили с «Хезболла», в обмен на двух важных еврейских заложников.

– И сколько же ему сейчас?

– Сорок пять. И ничего, крепкий мужик. Заявил, что продолжит борьбу. Вот это человек! Говорит, готов встретиться с врагом на поле боя!

– Ну, не знаю, – пожал плечами второй хамасовец, – по мне так лучше пулю в голову, чем гнить за решеткой.

– Пуля тебя сама найдет…

– Скажешь тоже!

Оба помолчали.

– Покурим? – предложил рассказчик, доставая косячок, набитый гашишем.

Второй согласно кивнул, принимая предложение напарника. Тот уже успел затянуться, блаженно закатив глаза. Хихикая и подначивая друг дружку, оба курили «паровозиком» дурь.

Внезапно в воздухе послышался тихий то ли шелест, то ли свист. Один из охранников схватился за горло, в которое вонзилась короткая стрела. Прохрипев что-то невнятное, он упал лицом вниз. Второй охранник даже не успел среагировать на изменения, произошедшие с товарищем, как вторая стрела свалила с ног и его.

Над крышей показался еле различимый в темноте контур крыла-парашюта. Регулируя клевантами посадку, Локис и Гоц в сцепке приземлились на здание. Девушка держала в руке арбалет, лицо украшал прибор ночного видения.

Сев на крышу, они отцепили парашют. Сложив, Локис спрятал его в вентиляционный короб. После этого спецназовцы занялись хамасовцами, сняли с каждого трупа одежду и обыскали карманы. Найденные мелкие личные вещи, мобильные телефоны Владимир аккуратно положил в свои карманы.

Гоц и Локис переоделись в одежду террористов. Суламифь завязала арафатку, помогла сделать то же самое Локису – до этого Владимир никогда не пользовался такой деталью гардероба. Тела убитых трогать не стали, поскольку их все равно не было видно, и, отойдя в сторону, присели у установки. Теперь оставалось ждать рассвета. Пока все шло как нужно.

Сидя рядом с Суламифью, сержант не беспокоился о том, что может произойти завтра. У него не было страха перед неизвестностью. Да, через многое пришлось пройти, чтобы научиться не бояться. Локис действительно особо не забивал голову на тему того, что будет завтра – он думал о матери.