Кирилл Максимов - Тертый калач

– И часто вы так…

– Что – так? – удивленно поднял брови парень.

– За девушками охотитесь… – задрав подбородок, высказала опасения вслух Маша. Незнакомец непонимающе посмотрел на нее, после чего рассмеялся открыто и искренне.

– Нет. Только когда заранее о свидании договорюсь. Мы тут со знакомыми ребятами «стрелку забили» на это время. Но потом я совершенно свободен. Меня, кстати, Ильей зовут, – и он протянул девушке руку.

– Ой, так это вы… – Маша легко пожала теплую твердую ладонь. – Маша. Я совсем забыла, извините, бога ради. Света и Сергей говорили о вас как об опытном диггере, будто бы даже пещеры открыли, и вашим именем их теперь называют.

Илья улыбался в течение всего этого монолога, лишь в самом конце сделал вид, что оглядывается по сторонам.

– Маша, давайте договоримся: «нас» тут один я. И когда я слышу, как милая девушка начинает меня величать на «вы», сразу начинаю казаться себе этаким замшелым директором музея древностей.

Маша покраснела, не зная, как реагировать. Из неловкой ситуации ее вывели телевизионщики, так кстати появившиеся в поле зрения.

– Вы, я вижу, уже познакомились, – улыбнулась подошедшая Света. Последовал обмен приветствиями, после чего журналистка сразу взяла быка за рога:

– Илья, скажи, а ты давно занимаешься диггерством? Вообще, что это такое, для людей неосведомленных?

– Да лет 10 уже, может, больше… диггерствую. Вообще «диггерство» означает дословно «копательство», но сами понимаете, чтобы копать реально, надо иметь кучу разрешений, ну и амуницию соответствующую, технику, людей. Так что мы просто спускаемся под землю, ищем интересности. Смотрим, изучаем. Главное – ничего не нарушить и не навредить товарищам. Ведь под землей всякое может произойти. На уровне «техногенки» – там, где линии метро, вентиляционные шахты, городские комуникации, коллекторы, – может и током шарахнуть, и чего похуже. Да что рассказывать – историю с гибелью Макса и его группы все знают. – Диггер на мгновение замолк, потом продолжил: – На «историчке» – это уже гораздо глубже – может запросто кладкой привалить. Ведь никто не занимается откачкой подземных вод. Бывает, бредешь в воде по колено, и рраз – уже по шею. Какой фундамент – даже трехсотлетней давности – долго такое выдержит?

– Ого, можно подумать, что ты изнури исследовал всю Москву, причем не один раз, – оживилась Света.

– Да какое там! Вот, скажем, катакомбы в центре – вроде бы все знаешь, бывал тут. А в следующий раз идешь – а на месте коридора стена, свежая кладка. Или завал из бетона и мусора. Вот здесь, прямо под нами, были прекрасно сохранившиеся галереи с арочными сводами. Я ходил тут недели 2–3 назад. И, видимо, не один я – шпана какая-то тоже побывала.

Света скептически подняла бровь, мол, и что тут такого? Илья серьезно ответил:

– Чужие под землей были. Наши диггеры никогда окурка не бросят, да и курить под землей – плохая примета. А тут иду – сразу несколько бычков валяются, обрезки проводков каких-то. И не только здесь. Я сразу после обвала все окрестные галереи обследовал, и увиденное очень мне не понравилось. Во многих местах одно и то же – ходил кто-то, курил, что-то непонятное делал, обрезки изоляции валяются. Все так же, как и в заваленных сейчас галереях под нами. Тут, кстати, неподалеку спуск есть через канализационный люк, могу провести, показать.

Света поежилась и даже отступила на шаг:

– Спасибо, я лучше тут побуду… Если честно, после той истории с Максом до сих пор спать не могу. Бр-р-р. А подземелье для картинки любое сгодится, хоть у бабушки в подвале снимай. А ты как, Сережа?

Оператор отрицательно покачал головой и добавил:

– Я слышал, что после гибели людей в коллекторе коммунальщики наглухо заварили люк, которым мы тогда воспользовались для спуска. Это официальная версия. Неофициальная, понятно, чтоб не лазили.

– Это, боюсь, не единичный случай, – присоединилась к беседе Маша. – В монастыре, где я подрабатывала на реставрации, тоже закрыли и опечатали вход в подземелья. Говорят, распоряжение властей. Причем особое распоряжение, насколько я поняла, касается вообще всех выходов в подземную Москву.

– Но зачем? – искренне удивилась Светлана.

– Не знаю. Наверное, опасаются новых оседаний грунта. Судя по всему, обрушившийся госпиталь – не единственное опасное место в этом районе. Возле монастыря, о котором я только что говорила, – здание старых казарм начала XIX века. Не бог весть какая жемчужина архитектуры, но посмотреть было на что. У меня есть достоверная информация, что фундамент этих казарм настолько просел, что стены начали трескаться и валиться. Такие повреждения обычно реставрации уже не поддаются. Я даже проект видела…