Игорь Рябов - Пуля уже в пути

— Нам пора на выход, — ответил он на мой немой вопрос и стал, кряхтя, подниматься.

Мне пришлось последовать его примеру.

За дверью нас дружно подхватили под белы рученьки и чуть ли не бегом поволокли к выходу из этого подземелья. Ногами особо перебирать не приходилось, и я предоставил это моим лошадкам. А сам пока вертел во все стороны приходящей в нормальное состояние маковкой, пытаясь вобрать в себя как можно больше подробностей маршрута — авось и пригодится.

Одна из лошадок, видать, запыхалась от такой скачки и, решив выместить накопившуюся злобу на жокее, злобно ощерилась на меня и что-то громко протарабанила скороговоркой. В незнакомых переливах гортанной речи явно чувствовалось присутствие отборных грузинских ругательств. Когда он наконец-то решил заткнуться, я постарался не остаться в долгу.

— Слышь, Пегас педальный, прикрой хайло и перебирай копытами, а то… — и дальше я выдал такую замысловатую фразу на ненормативной лексике, что сам диву дался. — Усек, что тебе сказали, или переводчика пригласить?

— Интересно, в каких подворотнях ты набрался таких словечек? — поинтересовался с легким смешком за моей спиной Николай.

Хотел я было ему ответить, мол, поживешь, как я, и не такого нахватаешься. Но мы уже прискакали галопом на второй этаж огромного домины и затормозили перед большой двустворчатой дверью, затейливо украшенной резьбой.

Вместо того чтобы поблагодарить меня за наглядный урок великого и могучего языка, этот поросенок, злобно сверкая черными глазищами из-под густых бровей, чувствительно врезал мне кулаком под дых.

— Еще раз, сука, тронешь — и готовь себе белые тапки прямо на босу ногу, — вполне вежливо произнес я.

По его глазам было видно, что он все уразумел правильно, будто и не существовало никакого языкового барьера. Видать, учился в школе до третьего класса. Только он не понял главного: я не шучу. Противно улыбаясь, как привыкший к безнаказанности ублюдок, он смачно повторил процедуру. А когда я согнулся в нижайшем поклоне, словно холоп перед Иваном Грозным, он развернулся от меня, посчитав свою миссию выполненной, и толкнул обе створки двери. На удивление они легко и бесшумно открылись.

Я же не привык разбрасываться словами. У меня на этом клинит башню, и я уже не думаю о последствиях, а следую на автопилоте. Когда створки распахнулись во всю ширь, я резко выпрямился, врезав со всей скопившейся дури затылком прямехонько в нос второму, имевшему неосторожность оказаться позади и пытавшемуся меня разогнуть. Тот дико взвыл и, разлепив объятия, схватился за сочащийся алой кровью нос. В рядах неприятеля возникла минутная растерянность от такой неожиданной наглости.

И этих секунд мне хватило, чтобы сжать шею обидчика мертвым зацепом. А так как он все еще стоял ко мне спиной, то не составило особого труда слегка приподнять его тело над грешной землей и резко дернуть в сторону. Все произошло слишком стремительно, чтобы кто-нибудь смог помешать. Раздался едва слышный хруст шейных позвонков, и я выпустил враз обмякшую тушу из своих рук. Свежий жмурик с мягким стуком повалился на идеально чистый паркет.

И тут же сзади на меня налетели, словно стая голодных шакалов на падаль, поздно опомнившиеся вражины.

Быстренько свалив меня невдалеке от остывающего тела, они с остервенением принялись меня пинать. Я лишь успел прикрыть лицо руками, чтобы не попортили и так уже пострадавшую образину. Но им не дали вволю порезвиться. Чей-то властный и резкий голос заставил их прервать это занятие.

Комната оказалась под стать двери, такой же большой и вычурной. Кроме нас с Николаем, в ней находились еще человек десять. Но мне все они в тот миг стали абсолютно безразличны. Напротив нас, ближе к огромному окну с видом на просторную зеленую лужайку, стояли обе мои принцессы, словно свитой окруженные четверкой таких же пятнистых, что привели и нас. Выглядели они куда лучше, чем мы с напарником. Их вид вполне мог бы меня удовлетворить, если бы не отчаянный страх, так и выплескивающийся из их прекрасных глаз. Такое зрелище не для моих расшатанных нервов, но и сделать что-либо в сложившейся ситуации мне было явно не под силу. Справиться с одним мафиком несложно, но разом завалить десяток отморозков под силу только пьяному Илюше Муромцу.

— Браво, браво, — произнес стройный мужчина в дорогом костюме и, театрально похлопав в ладоши, затараторил что-то на надоевшем уже грузинском.

— Коля, будь другом, скажи этому охламону, чтобы он гутарил на понятном языке. Иначе я сваливаю отсюда. Мне такая тусовка не нравится, да и не знаю я здесь никого.