Сергей Зверев - Последний день Америки

На самом деле в моем арсенале имелся приличный вариант действий, который мы с генералом Горчаковым тщательно проработали перед походом. В частности, он передал мне целый пакет документов. В надежной герметичной упаковке лежали американский паспорт с моей фотографией на имя некоего Билла Оруэлла, его медицинская страховка, водительское удостоверение, несколько кредитных карт на приличную сумму и две тысячи долларов наличными.

Данными артефактами, безусловно, можно было воспользоваться, но прежде требовалось добраться до берега и раздобыть какую-нибудь одежку. В этом-то и крылась немалая сложность. Посему требовалось что-нибудь придумать.

Подплываю к погибшему парню. Температура на большой глубине оставалась не слишком комфортной, однако это меня не испугало. Бросаю ставшие ненужными элементы снаряжения: поисково-навигационную станцию, автомат. Расстегнув лямки подвесной системы и ребризера, но не снимая при этом полнолицевой маски, освобождаюсь от гидрокостюма и легкой хлопчатобумажной поддевки. Затем снимаю с американца робу и натягиваю ее на себя. Погибший парень был пониже ростом и поуже в плечах.

«На первое время сойдет, – обшариваю на всякий случай карманы. – На берегу высушу одежду, доберусь до ближайшего магазина и куплю нормальную».

В карманах робы лежала размокшая пачка сигарет, зажигалка и сотовый телефон.

«Пригодится, – оставляю вещи на своих местах. Осветив себя фонарем, резюмирую: – Чем не моряк американских ВМС? Похож. Чертовски похож…»

Снова пристроив на груди ребризер, надеваю ласты. Подхватив сумку с пресной водой, провизией, сигнальными ракетами и пакетом документов, в последний раз оглядываюсь на погибшую «Барракуду» и лишь после этого приступаю к долгому «восхождению» на поверхность…

За полчаса я поднялся на семьдесят пять метров. Используя для дыхания под водой продвинутые ребризеры с электронной начинкой, боевые пловцы могут подниматься и быстрее, изрядно сокращая время «площадок» для декомпрессии. Мне торопиться некуда, газа в баллонах предостаточно, поэтому иду наверх, экономя силы.

Вода вокруг жутко мутная. По пути то и дело встречается всевозможный хлам, парящий в «невесомости» или медленно оседающий ко дну. Это были куски пластиковой обшивки внутренних корабельных коридоров, обувь с одеждой, легкие элементы такелажа… Иногда в поле зрения попадали и тела погибших моряков.

Еще полчаса путешествия, и очередные семьдесят пять метров позади. Осталось сто двадцать. Морская вода по-прежнему насыщена илом, песком и прочей мельчайшей взвесью, но поверхность, тем не менее, становится светлее с каждой минутой. Надо мной не видно ни кораблей, ни шлюпок. Их темнеющие «тела» я определенно заметил бы. Но их нет.

На душе и в голове полная неопределенность. Как и в каком виде предстать наверху, я с горем пополам придумал. Однако как выкручиваться дальше – не имел ни малейшего понятия…

Прошло полтора часа неспешного «восхождения». До поверхности остается метров сорок. В верхнем слое вода гораздо чище – то ли взвесь успела опуститься ниже, то ли взрывная волна не смогла поднять ее столь высоко. Видимость почти нормальная. На поверхности заметны те же бесформенные обломки и тела людей. Размеренно работая ластами, я долго всматривался в болтавшихся наверху моряков, но выживших среди них не обнаружил.

На глубине десяти метров засекаю время и делаю последнюю «площадку», необходимую для декомпрессии. По правилам она должна быть самой продолжительной, иначе можно схлопотать кессонку…

«Восхождение» закончено. Весь путь с глубины двести семьдесят метров отнял у меня более двух часов. До того как появиться на поверхности, я сбросил с себя ребризер и ласты, расстегнул ремешок дайверского компьютера, и все это отправил на дно, оставив на всякий случай лишь сумку с припасами – как знать, сколько мне придется ждать спасения?..

Теперь, не считая зажатой в руке сумки из прорезиненного материала, я действительно, как две капли воды, походил на тех, кто безжизненно покачивался на высоких океанских волнах.

Всплыв, первым делом оглядываю горизонт на триста шестьдесят градусов. Никого. Ни одного военного корабля, ни одного гражданского судна. Это неплохо. И вполне объяснимо. Для старта спасательной операции наземные службы должны прийти в себя после ядерного взрыва. А это не так просто, ведь по задумке советского злого гения больше всего должно пострадать побережье.