Владимир Першанин - Обреченный десант. Днепр течет кровью

Сразу двое бросились в дверной проем. Николай выпустил остаток диска, тяжело ранив обоих. Вытаскивая из кобуры ТТ, почувствовал, что ранен в руку. Снял курок с предохранителя и, держа дверь под прицелом, отполз подальше от горящей лужи масла.

Огонь лизал фугасный снаряд. Рядом лежал другой. Ворочался и бормотал один из тяжелораненых немцев. Старшина все пытался вытолкнуть изо рта последние слова. В дверь снова полезли автоматчики. Николай выстрелил три раза подряд. Ответная очередь прожгла бедро. Нога онемела, вокруг растекалась кровь.

Амба! Надо заканчивать… Выхода отсюда нет. Николай с трудом подполз к старшине и подобрал лежавшие рядом две небольшие гранаты РГ-42. Перед глазами мелькнули лица матери, братьев, он гнал прочь эти видения, мешавшие ему делать свое дело.

– Нет выхода… нет, – бормотал он, выдергивая кольца.

Две четырехсотграммовые гранаты не подорвали снаряд, даже не повредили его массивную оболочку. Осколки добили старшину, хлестнули по ногам Николая. Но вспыхнула третья гильза, и сноп огня бил прямо в округлый бок снаряда.

Сейчас все кончится… Он закрыл глаза. В дверном проеме застыла фигура немецкого лейтенанта. Затем все исчезло в грохоте взорвавшегося фугаса. Следом рванул еще один снаряд, а через полминуты сдетонировали сразу пять или семь, находившихся в лифте.

Грохот взметнул вверх облако больших и малых кусков бетона. Подкинуло сорванный с креплений ствол, горел орудийный порох, бензин в расплющенном генераторе. В окопе охранения, словно салют, взлетали лопавшиеся от жара разноцветные осветительные ракеты. Остатки роты Морозова бежали через траншеи. Отстреливались, падали убитые. Раненые держались из последних сил.

Два багровых облака, сливаясь в одно, выплескивали языки огня. Иногда там что-то взрывалось, и снова взлетали обломки. Капитан Юткин, тяжело дыша, оглянулся. Рота уже нырнула в лесистый овраг, надо было торопиться, уходить как можно дальше от погони.

– Берта… выдумали имячко, – бормотал сапер. – Накрыли мы ее…

Остальные молча продолжали бег. Обидно было погибать, вырвавшись из такой заварухи.

Уничтожение дальнобойной батареи под названием «Черная Берта» лишь на несколько дней вызвало оживление и приподнятое настроение в батальоне. Если разобраться, особых причин для торжества не было.

Выполнили задание, выдернули занозу, но осталось много других батарей. Менее мощных, но продолжавших уничтожать переправы, перепахивать с землей упорно расширявшиеся плацдармы на правом берегу.

Немцы по своей арийской привычке отыгрались за потерю одной из самых мощных батарей на жителях ближнего села, хотя оно располагалось в четырнадцати километрах от взорванных орудий.

Расстреляли человек сорок мужчин и парней, в основном русских. Украинцев просто выселили, а дома сожгли. В районной тюрьме расстреляли тех, кто подозревался в связях с партизанами. По слухам, вывезли несколько грузовых автомашин, набитых мертвыми телами.

– Это чтобы не слишком радовались приближению Красной Армии, – доходчиво объяснял местным жителям комендант.

Провели масштабную облаву и уничтожили отдельную десантную роту, которая контролировала участок железной дороги.

В плен никто не сдавался. Отбивалась рота отчаянно, нанося немалые потери охранному батальону. Расстреляв диски автоматов и пистолетные обоймы, кидались со связками тола и гранатами, взрывая себя и врагов. Несколько человек сумели вырваться из кольца, их обнаружили в лесу разведчики из батальона Орлова.

Федор Морозов попал с контузией в санчасть и целые дни был вместе с Катей. Иногда медсестра уступала на ночь им свою землянку, и ночи тоже проводили вместе.

– Феденька, любимый! Только не лезь больше в такие заварухи, – шептала Катя. – Ребята рассказывали, какая там жуть творилась.

Федор гладил обнаженное тело девушки, прижимал к себе. Шептал какие-то ласковые слова в ответ и говорил, что все у них будет хорошо.

Немцы на короткое время оставили батальон Орлова в покое. Шло наступление на Киев, и канонада не смолкала ни днем, ни ночью. Роты и взводы по-прежнему уходили на задания, взрывали на дорогах машины, совершали нападения на небольшие гарнизоны.

Из штаба бригады пришло сообщение, что за уничтожение немецкой батареи особой мощности и выполнение других заданий представлен к наградам ряд бойцов и командиров.

Николая Шорника и старшину-сапера представили посмертно к ордену Отечественной войны. Комбата Орлова и начштаба Юткина представили к ордену Красного Знамени. Особенную и довольно редкую награду – орден Славы третьей степени – должны были вручить Павлу Череднику.