Андрей Бадин - Трибуналу не подлежит

Я взвел курок. А они надвигались на меня с неотвратимой неизбежностью. Один приблизился, посмотрел в мои глаза, и… лицо его вытянулось от удивления. Он понял, что я не убит, поднял автомат и направил мне в голову, но я вскинул «ТТ» и, не дожидаясь смертоносной очереди, выстрелил ему в грудь. Мигом откатился в сторону и прицелился во второго иракца. А первый дернулся и, падая судорожно нажал на курок. «Калашников» выпустил очередь в песок, как раз в то место, где секунду назад находилась моя голова, потом в стену, затем в небо. Араб упал навзничь, замер, и грохот стих. Я пальнул второму в грудь, затем в лицо. Потом прицелился в подходящего третьего иракца и уложил его.

Эдуард стоял как вкопанный. Он потянулся было к автомату, но достать его и приготовить к бою не успел. Моя атака застала его врасплох, и он замер в нелепой позе посреди пустой улицы. Трое его подельников были мертвы, а сам он смертельно напуган. От его былой надменности не осталось и следа, даже его нижняя челюсть затряслась от страха.

Я встал, перезарядил «ТТ», добил в головы раненых и двинулся к резиденту.

Первым делом я отобрал у него оружие, затем обыскал, а потом спутал ему руки за спиной его же ремнем.

Мы прошли к джипу и поехали в центр города. Я уселся за руль, а Эдуарда положил на откинутое переднее сиденье. Так мне было удобней его контролировать.

Мы прибыли на проспект, где располагалось наше посольство, и остановились в квартале от него. Я достал из «дипломата» видеокамеру, навел объектив на Эдуарда и потребовал от него объяснений. Он помялся немного и с неохотой начал говорить. Понес всякую чушь про то, что его взяли в заложники трое арабов, а я, убив их, спас его. Я слушал-слушал, а потом вытащил пистолет и прострелил резиденту правое колено. Обещал испортить и левое, если он еще будет врать.

Постонав немного от ужасной боли, Эдуард наконец взял себя в руки и начал свой рассказ. Стал говорить про то, что его завербовали американцы и что он должен передать им какую-то информацию. Я, поняв, что это тоже ложь, поднял пистолет и хотел изуродовать ему вторую коленную чашечку, но резидент запричитал о милосердии, потом сорвался на плач, а в итоге поведал мне об истинной цели своего путешествия в тот злополучный дом.

Это он уходил ночью из посольства для того, чтобы передать оппозиционным Хусейну генералам информацию о нашем конвое. Чтобы скорректировать с ними время и место нападения на эскорт. Телефонная связь была нарушена, поэтому ему пришлось самому идти на явку — в тот дом на окраине Багдада.

Когда и почему Эдуард решил предать Родину, он не сказал, но только добавил, что, согласившись сотрудничать с ними, стал богатым человеком. Они обещали большие деньги ему, а он мне. Много денег. Но тогда этот вопрос меня меньше всего интересовал. Это сейчас я понял, что зря подставил под пули свою команду, зря не согласился с предложением резидента и зря его уничтожил.

Но тогда во мне кипело негодование, я был переполнен решимостью отомстить ему за предательство. А он попросил меня быть милосердным и вколоть ему обезболивающее. Я согласился. Достал аптечку, вынул ампулу и сделал ему в руку укол. Он сразу успокоился. Я потребовал продолжения рассказа.

Багдад уже был окружен, но командование коалиционных сил медлило со штурмом. Им не нужны были жертвы среди своих солдат, и они вели активные переговоры о капитуляции с прогрессивно настроенными генералами иракской армии.

Эдуард сообщил мне о том, что два иракских генерала заключили с американцами тайное соглашение о безоговорочной капитуляции и бескровной сдаче Багдада. Но одним из условий их неприкосновенности была передача американцам секретных архивов Хусейна и российского посла. Используя данные спутниковой разведки, они выяснили, что архивы посольства еще находятся в русской миссии в Багдаде. Цэрэушники договорились с генералами, чтобы те любой ценой достали архив ГРУ и СВР с российской агентурой и копии некоторых секретных финансовых документов, касающихся договоров России с Ираком о поставках нефти. Сами договоры подписывались на высшем уровне и хранились в Кремле, но они очень интересовали американцев.

Поставки нефти в Россию составляли десять-двенадцать процентов экспорта Ирака, поэтому американцы решили через союзников заполучить контроль над ними. Естественно, постхусейновское правительство не возьмет на себя обязательства диктатора и расторгнет договоры с Россией. Но это будет позже, после окончания войны.