Сергей Бакшеев - Парализатор

— Тиски, мы обчесали район. Пусто. По ходу мальцы успели свалить. И всё из-за этого петушка! Отвесить ему по полной?

Я лежу под широкой кроватью, ко мне прижимается Марго, между нами котенок. Когда Марго бросилась за Атей, я приподнял кровать, чтобы быстрее извлечь рыжего несмышленыша. И тут я заметил, что щель под кроватью кажется узкой из-за широкой декоративной рамы. На самом деле между матрасом и полом достаточно пространства, чтобы спрятаться. Я кивнул Марго. Она поняла меня и юркнула под кровать. Чтобы составить ей компанию, мне пришлось лечь на пол, приподнять кровать и протиснутся под матрас. Благо руки у меня жилистые, не подвели. Успел спрятаться, прежде чем Кабан вошел в комнату.

Теперь я понимаю, что за «тиски» упомянул Дэн по телефону. Это имя главного бандита, которому подчиняются Кабан и Моня. Вот его ботинки с красивой прострочкой появляются в спальне. Кожа на них эластичная, обувь не скрипит и не мнется. Тиски останавливается у кровати. Мы с Марго задерживаем дыхание. Только бы котенок не пискнул!

Балконную дверь я оставил нараспашку и даже сбросил пару листков из личного дела, будто потерял в спешке. Бандиты клюнули на уловку. Они решили, что мы спрыгнули с балкона. Тиски послал подручных в погоню. Пока он отчитывал Дэна в соседней комнате, я был спокоен.

Однако сейчас Тиски стоит в полутора метрах от меня. Любой шорох нас выдаст с головой. Мы с Марго понимаем серьезность ситуации, а вот глупая Атя. Если котенок пискнет — нам конец!

Я мысленно представляю глиняную фигурку Тиски. Пока глина мягкая. Может, обжечь ее в огне своего страха? Но если Тиски рухнет, прибегут Кабан и Моня. Они уже опытные, сразу сообразят, что к чему, и перевернут кровать. С ними я точно не успею справиться.

Котенку тепло и хорошо между нами, он урчит от удовольствия. Урчание переходит в утробное клокотание. Я злюсь. Тупое неблагодарное животное! Марго отдает свою любовь котенку, который способен угробить ее. А рядом человек, готовый ради нее на всё. Я не вру! А она вечно пилит меня упреками — то за пиво, то за сигареты. Где справедливость?

Урчание нарастает. «Желудочек у котенка меньше наперстка», — сюсюкают в рекламе. Тогда почему он урчит, как взбесившийся пылесос! Мне кажется, что двуспальная кровать вот-вот задрожит. Нет, это невозможно! Я сверну проклятому котенку шею!

— Тиски! Мы под балконом нашли бумаги. Посмотри.

Это голос Кабана. Как он вовремя! Тиски выходит из комнаты, и я шепчу Марго, чтобы она убаюкала котенка.

— Марина Андреева, родилась в Москве, в Солнцево, проживала по адресу… Что это? — прерывает чтение Тиски. — Голубок, помимо бабок они уволокли у тебя документы? Те самые личные дела, которые я велел приготовить для меня. Там паспорта были? Ну, отвечай!

Послышалось утвердительное мычание. Я понимаю, что Дэн еще не вышел из транса, а я выбросил для убедительности первые страницы дела Марго.

— Ты, петушок, облажался по полной! — возмущается Тиски.

— Давай его с балкона швырнем, — предлагает Кабан. — Моня, тащи.

— Застыньте. За этот косяк Голубок мне неустойку заплатит. Рассчитывал получить за товар? Обломилось! Тройной гонорар мне вернешь, Голубок. Усек? Поддайте ему, ребята, чтобы запомнил.

С минуту я слышу увертюру из ругательств, тупых ударов и мученического стона.

— Достаточно, — останавливает подручных Тиски. — Сваливаем. У нашей парочки теперь деньги и документы. Глаз даю, они намылились из города. И я догадываюсь, куда.

Хлопает дверь. Я усмиряю биение сердца. Неужели пронесло!

Проходит несколько томительных минут. Тишина. Я приподнимаю кровать, и мы выползаем. В прихожей валяется Дэн в позе эмбриона. Его руки уже двигаются, он прижимает их к животу, на лице гримаса страдания. Я перехватываю его удивленно-испуганный взгляд, слышу невнятный скулеж.

— Можешь говорить? — Я склоняюсь на Дэном. — Твои губы шевелятся, значит можешь. Говори, для кого это письмо? Кому ты пишешь про меня? Ну! Или я сделаю сейчас с тобой такое!

Я теряюсь, чем пригрозить Дэну, но он, кажется, верит в мои жуткие способности и торопливо ворочает непослушным языком.

— Не знаю.

— Чего ты не знаешь?

— Мне перечисляют деньги, я высылаю информацию.

— Кому?

— Нотариус. Я знаю только адрес.

— Сколько раз ты писал?

— Каждый месяц. Третий год уже.

Ох, ни фига себе! Все годы, что я нахожусь в интернате, некий московский нотариус собирает обо мне сведения.

— О чем ты писал? Ну!