Максим Шахов - Игрушка из Хиросимы

«Зачем ты мне это говоришь, милая? — удивился Бондарев. — Я ведь не жениться на тебе собираюсь».

— Поздравляю, — улыбнулся он. — Целых три радостные перемены в жизни.

На гладком лобике Лейлы появились две горизонтальные морщинки, которых там прежде не было.

— Три? — Она принялась перечислять, загибая пальцы: — Бросаю работу… Выхожу замуж… Какая третья перемена?

— Встреча со мной, — просто ответил Бондарев.

Лейла встала, окинув его долгим, оценивающим взглядом, присущим женщинам в моменты важных покупок и выбора спутника жизни.

— Посмотрим, — многозначительно проговорила она, и стало ясно, что вечер растянется до самого рассвета. — А пока пристегнитесь, пожалуйста.

Пока она шла по проходу, обращаясь к пассажирам с той же просьбой, Бондарев не сводил с нее глаз, пытаясь определить возраст, темперамент и наиболее важные параметры ее фигуры, а потом уставился в спинку кресла перед собой, прикидывая, сколько времени и денег готов выделить на столь приятное знакомство.

Они увиделись вновь, когда к боку самолета присосался хобот телескопического трапа, втягивая в себя гомонящих пассажиров, словно некий чудовищный пылесос. Лейла стояла у выхода без своих подружек-стюардесс и дружков-летчиков. Улыбнувшись Бондареву, она взяла его под локоть той руки, в которой он нес красочный каталог под названием «Игрушки на все вкусы». В его мозгу промелькнула пара забавных ассоциаций, заставивших его усмехнуться.

Непринужденно болтая, они нога в ногу шагали по переходу за ярко одетой старушкой с лохматой собачонкой на руках. Войдя в здание международного аэропорта Нарита, Бондарев спросил Лейлу, помешана ли она на японской кухне, как все вокруг, и вдруг резкий треск заглушил его голос.

РА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА!!!

Это очень походило на автоматную очередь, но кто ожидал услышать ее в ультрасовременном токийском аэропорту? Бондарев решил, что это работает отбойный молоток, хотя понятия не имел, что можно делать им в этом храме сверкающего мрамора и искусственного пластика.

А потом он увидел мужчину, держащего в руках все же не отбойный молоток, а самый настоящий боевой автомат с укороченным прикладом. На его голове был черный колпак с прорезями для глаз и рта, ноги он расставил на ширину плеч, ствол остервенело рокотал на уровне его груди.

РАТАТАТАТАТАТА!!!

— Ложись! — крикнул Бондарев, толкая Лейлу в плечо.

Шедшая впереди старушка задергалась, запрыгала, затрясла головой в голубых кудряшках, словно намереваясь показать, как отплясывала шейк в молодости. Собачонка, целая и невредимая, шмякнулась на пол и мохнатой гусеницей заскользила прочь, заглушая выстрелы своим тявканьем. Женщины визжали не менее пронзительно, а мужчины зло орали, расталкивая их и стараясь убраться подальше от линии огня.

Бондарев прыгнул на Лейлу, чтобы прикрыть ее своим телом. Он ожидал, что она болезненно вскрикнет или даже попытается высвободиться, еще не вполне понимая, что происходит, но ошибся. Девушка не сопротивлялась. Отнеслась к падению и выстрелам совершенно равнодушно. Лежала, обмякшая и безвольная, как мешок с тряпьем.

Бондарев не придал этому значения. Его внимание было сконцентрировано на автоматчике и его жертвах. Следом за старушкой пулю получил японец с ярко-желтой шевелюрой, а потом полная дама, застывшая на месте, словно библейский соляной столб. Все трое, сами того не желая, спасли Бондареву жизнь, оказавшись между ним и веером металлических ос, с жужжанием крошащих все на своем пути.

«Ра-та-та-та!.. Ра-та-та-та!.. Ра-та-та-та!..»

Как у всех добропорядочных пассажиров, у Бондарева не было с собой оружия, пронести которое на борт самолета дело заведомо невозможное. Не собирался он и повторять бессмертный подвиг Матросова, бросаясь на пули собственной грудью. Поэтому ему оставалось лишь прижимать к полу неподвижную Лейлу и ждать, чем все это закончится.

А закончилось все очень просто и буднично: снайперскими выстрелами, почти не слышными в общем гвалте.

Хлоп-хлоп-хлоп.

Держа автомат перед собой, человек в черной маске упал вниз лицом и был тотчас скрыт от Бондарева заслоном токийских полицейских. Люди, которые несколько секунд назад разбегались во все стороны, так же дружно повернули обратно, торопясь увидеть свежую, еще теплую кровь, пролитую не ими. Полицейские безуспешно стремились оттеснить их от места трагедии.

Бондарев все никак не мог заставить себя посмотреть на девушку, неподвижно лежавшую под ним. Существовала вероятность, что она просто потеряла сознание от шока, но мизерная. Точно так же Бондарев расценивал вероятность того, что автоматчику просто вздумалось пострелять по людям. Целились в него. Пули получили те, кто невольно заслонил Бондарева, однако целились именно в него, а не в кого-нибудь другого.