Алексей Макеев - Там, где бьется артерия (сборник)

– Ну… Заходил я к ней вечером, узнавал, как прошел день, – наконец смог выдавить коммерсант. – Она была в… хорошем таком настроении, сказала, что выручка большая, и попросила прибавить ей премиальных. Я… обещал подумать. В-вот и все… Потом я собрался домой, она при мне закрыла магазин, а утром почему-то не вышла на работу. Пошли к ней домой – там никого. Стали искать, но нигде не нашли.

– Это и в самом деле все? – Гуров пристально взглянул на Ряпунова.

– Д-да! Конечно, все! – с фальшивым воодушевлением закивал тот.

Мысленно отметив, что все как раз обстоит совсем наоборот, но сделав вид, будто ему поверил, Лев, уходя, добавил:

– Хорошо, пока будем считать этот разговор законченным. Но! Ближайшие дни просьба за пределы района не выезжать.

Оставив коммерсанта в полном смятении, он направился к указанному ему дому бабушки Семенкиной. Та оказалась дома – убиралась у себя в палисаднике. Увидев нежданного гостя, она извинилась за «бардель, которую все никак не убрать», и, услышав про Хошу, горестно вздохнула в ответ.

По ее словам, человек этот совсем пропащий. Пока жил на хуторе, еще как-то держался. Пил хотя бы через день. А уехав в Краснокуренной, спился окончательно. По слухам, он обосновался в самодеятельной колонии бомжей рядом с городским полигоном ТБО. Проще говоря, рядом с мусорной свалкой. Его настоящее имя – Харитон Мухин. Но, скорее всего, он уже и сам его забыл.

– Харитоша-то смолоду был работящий, – говорила баба Поля. – Водка его сгубила. Он последние годы, как жил здесь, постоянно грузчиком подрабатывал в магазине. И с Тамаркой, не к ночи будь помянута, работал, и Ксенечке помогал… А плата одна – бутылка водки.

– Скажите, а он ничего не рассказывал про Тамару Ромашову? Может, про увиденные у нее какие-нибудь необычные вещи, документы? Он к вам часто заходил? – полюбопытствовал Лев.

Пожав плечами, женщина некоторое время о чем-то напряженно думала.

– Ой… Даже чего-то такого особенного и не припомню, – наконец пробормотала она. – Так-то – да бывало что и заходил. А вот о чем мы с ним говорили? Ну, разве что… Перед тем как с хутора ушла Тамарка, он пришел ко мне и попросился переночевать. Вроде того, к себе домой на другой конец села тащиться далеко, а тут гроза собирается. И вот, сидит он совсем никакой перед телевизором и говорит мне: «Баб Поля, а я у Тамарки видел какую-то бумагу, на которой наш хутор обозначен по домам и улицам. Только не теперешний, а старинный, который был до последнего пожара. И чего она его у себя держит?» Ну, мне-то до этих бумажек какое дело? Вот… А вскорости слышу – Тамара куда-то делась. Ну, признали, что дала она деру в другие края. Степка потом дня три товар пересчитывал, но чтобы чего пропало – не жаловался.

Как далее поведала баба Поля, при магазине Хоша продолжал подрабатывать и дальше, когда стала торговать Ксения. Но однажды он из-за чего-то не поладил с Ряпуновым. Они разругались, что называется, вдрызг. А на следующее утро Харитон собрал у себя дома кое-какие шмотки и на попутных уехал в город. С той поры в Брутах он больше не появлялся.

Направляясь к себе на квартиру, Лев неожиданно увидел машину Романа Шадрина, который, судя по всему, досрочно вернулся из очередной коммерческой поездки. Решение пришло мгновенно. Он махнул рукой и, когда «десятка» остановилась, поинтересовался, не могли бы они съездить в Краснокуренной?

– Вот сейчас до дома доеду, малость перекушу, и можно будет отправляться… – охотно откликнулся тот.

– И я тоже сейчас собираюсь пообедать. Через час тогда подъезжай к дому Раисы Григорьевны. Поездку оплачиваю! – особо подчеркнул Гуров.

– Ладно, договоримся! – трогаясь с места, рассмеялся Шадрин.

Лев набрал номер районного угрозыска и, услышав голос начальника, попросил немедленно найти среди бомжей, обитающих у свалки, некоего Хошу, он же – Харитон Мухин.

– Желательно шумихи не устраивать, сработать тихо и аккуратно, – порекомендовал Гуров. – Имейте в виду: он может обладать очень важной для нас информацией, а потому есть риск того, что кто-то попытается вас опередить и ликвидирует его.

Его собеседник поспешил заверить, что на поиски Хоши прямо сейчас отправится команда оперов.

Сразу после обеда Лев вышел со двора, и почти тут же перед ним лихо затормозила «десятка». Роман, нацепивший на нос темные очки «шпионской» формы, изобразил левой рукой ухарский жест:

– Карета подана! Прошу! – объявил он.

Гуров сел на переднее сиденье, и машина помчалась по улице хутора. Судя по темпу езды и виртуозности управления, водительскую практику Шадрин имел богатую.