Александр Тамоников - Поезд дружбы

– Вознаграждение будет выплачено только после выполнения задания. А не удержишь своих бойцов, все потеряешь и пойдешь под суд военного трибунала. За расстрел автобуса. Плевать, отдавал ты приказ на его уничтожение или нет. Дело заслушает особая военная коллегия, и никто никогда не узнает, какой приговор она вынесла. Впрочем, за подобные дела он может быть только один, по закону военного времени. Ты понял меня?

– Так точно!

– До завтра.

– До завтра.

Микович уехал. Лютый прошел к машине, сел рядом с водителем.

Безобраз спросил:

– Сильно шеф сношал?

– А ты как думаешь?

– Думаю, сильно.

– Так нечего глупые вопросы задавать!

– Под трибунал не пойдем?

– Нет. Но и бабок не видать.

– Ерунда, главное – под серьезную раздачу не попасть. А бабло заработаем.

– Верно, Мирон. Такая возможность нам представится скоро.

– Новая задача?

– По старому Зареченску.

– Что, власть даже кровавый штурм не отрезвил?

– Чего привязался? Сказано же, что работа будет в Зареченске, значит, так тому и быть.

– Но что мы можем сделать после сегодняшнего разгрома?

– Начальство подскажет. Полусотня ушла в лагерь. Туда же приказано двигать и нам.

– Домой не заедем? – спросил Дунич.

– Уговорил я Миковича разрешить ночевку дома. Но по-тихому, без пьянки и гульбы.

– Тогда нечего в Гольно делать, – проговорил Бровчук. – Едем сразу в лагерь.

– В Гольно, я сказал, – повысил голос Лютый. – В пять утра сбор у моего старого дома. И еще Микович знает, что автобус с медиками расстреляли наши люди.

– Откуда? – воскликнул Безобраз.

– Не знаю!

– И чего? – подал голос Бровчук. – Ведь он шел в Зареченск.

– Автобус направлялся на помощь нашим раненым. Хлопцы расстреляли два десятка молоденьких студенток.

– Ну, Скараба, ну и осел! – проговорил Безобраз. – Мог бы с десяток телок живыми взять. Пустили бы по кругу. Все развлечение. И девкам утеха перед смертью.

– Это ты, Мирон, осел! Не понимаешь, что медики ехали оказывать помощь нашим раненым?

– На автобусе не было написано, куда они едут. А красный крест ничего не значит. Насчет телок я пошутил.

– Хреновые у тебя шутки.

– А у меня сейчас все хреново. Приеду домой, нажрусь как свинья.

– Твое право, но в пять утра быть у моего старого дома.

– А чего не у нового?

Лютый сорвался и завопил:

– Мне что, каждому объяснять, почему я решил отправиться в старый дом?

– Ладно, успокоились. Уже то, что унесли ноги из Зареченска, хорошо. Мы живы и на свободе, остальное ерунда, – сказал Дунич.

– В Гольно! – приказал Лютый.

«Ниссан» пошел к столице, к объездной дороге. Лютый был не в настроении. Мало того, что Микович лишил его вознаграждения, да еще на дом еврея, похоже, сам глаз положил. Захапистый, сука. Как паук. К нему в сеть попади – не выбраться.

Но что за вариант «Б» подготовили в столице? Судя по всему, он будет покруче «А». Вопрос: предусматривает ли этот запасной вариант возвращение из Зареченска? А если так, то всем ли? Но гадать смысла нет. Все станет известно завтра. Хотя хорошего ждать не приходится.

«Ниссан» вышел на объездную дорогу.

«К черту жену! Встречусь с дочкой и к Марийке, – подумал Лютый. – Она и расслабит, и обласкает. А это то, что и нужно, перед тем как приступить к подготовке операции по этому новому плану, будь он трижды неладен».

Лютый вышел из машины у своего старого дома и напомнил подельникам:

– Завтра в пять утра здесь! Иметь с собой все необходимое на несколько дней. – После этого он отпустил «Ниссан» и открыл калитку.

Двор встретил его необычной тишиной. Погода стояла солнечная, но дочь, как бывало раньше, не гуляла. Не слышно было и каких-либо звуков из дома. Плохое предчувствие охватило бандита. Он поднялся на крыльцо, ударил ногой по двери, но та не открылась, оказалась закрыта. Лютый знал, где обычно лежал ключ. Тот и сейчас оказался там – под скамьей.

«Черт! – подумал главарь банды. – Куда это Дашка с Анечкой в воскресенье ушли? Может, какой аттракцион в поселок приехал? Такое прежде бывало, а сейчас – очень редко. Но соседские дети бегают по улице, матери следят за ними. Где же Дарья? В Гольно у нее подруг нет».

Да, у его жены вообще не было подруг и никаких прав, одни обязанности. Это устраивало боевика. Именно такой он видел семейную жизнь. В доме полновластный хозяин мужик, жена должна безоговорочно подчиняться ему. Он мог гулять налево и направо, открыто, не стесняясь, даже приводить в дом любовницу. Жена же не могла просто задержать взгляд на другом мужчине. Неповиновение каралось строго. Лютый считал, что подавил в Дарье способность к малейшему неповиновению. Но так ли это на самом деле?