Сергей Самаров - Зомбированный город

Вполне могло бы быть. Тем, кто отправляет человека на убийство, не нужны свидетели. Эта истина, кажется, давно уже обошла все криминальные романы и фильмы — наемных убийц заказчики потом сами же и убивают. Так у заказчиков создается иллюзия безнаказанности. Но все это следует тщательно проверить, прежде чем сделать хоть какие-то определенные выводы. Пока же Игорь Илларионович знал слишком мало, чтобы прийти в своих размышлениях к какому-то выводу, да и просто размышлять дальше ему помешали: позвонил Борис.

— Слушаю, Страхов.

— Игорь Илларионович, это вы мне звонили? У меня на мобильнике среди неотвеченных вызовов зарегистрирован этот номер. Здравствуйте.

— Да, Борис. Мне Алина сказала, что с Игорем Владимировичем произошло. Я хотел бы узнать кое-какие подробности.

— Спрашивайте. Что знаю, сообщу.

— Нет. Это не телефонный разговор.

— Я освобожусь через полчасика. Вы будете дома?

— Дома я буду только вечером. Приходи…

— Хорошо. Я сейчас позвоню Алине и договорюсь во сколько.

— Постарайся узнать подробности дела, если сможешь. А еще лучше было бы, чтобы мы с тобой туда съездили. Я хотел бы поговорить с женой человека, убившего Игоря Владимировича топором. Это возможно? Как ты сам считаешь? Корректно?

— А почему же некорректно? Я могу вас отвезти. Скажите, когда вы освободитесь, я после работы подъеду за вами и заберу. Только машину возьму.

— У тебя машина есть?

— От отца осталась. Мама не ездит. У нее прав нет. Только я.

— Хорошо. В половине шестого встречай меня у метро «Шоссе Энтузиастов» по дороге к центру. Нас туда институтский автобус довозит.

— Хорошо. Буду в половине шестого, — твердо пообещал Борис.

— Какая машина?

— «Победа». Еще дедушкина. Но бегает хорошо.

— Это солидно. До встречи…

Игорь Илларионович пошел в лабораторию, чтобы проверить состояние престарелой синантропной [13] Синантропные организмы — дикие животные или растения (не одомашненные), живущие в непосредственном контакте с человеком. крысы Цицерона. Разговорчивый и ворчливый ветеран лабораторных опытов пережил всех крыс своего и следующего поколения и жил последние несколько дней с антеннами-электродами, вживленными в мозг. После операции Цицерон чувствовал себя неважно, температурил и плохо восстанавливался. А опыт, который проводили над крысой, был важным и завершающим в целой череде подобных опытов. Возможно, сказывался возраст Цицерона. Определить его точно никто не мог, потому что в лабораторию он попал уже взрослым, но здесь жил уже около четырех лет, тогда как лабораторной крысе обычно отпускается на жизнь не больше года [14] Обычный срок жизни синантропных крыс около двух лет. Но встречаются среди них и долгожители. Так, в Книгу рекордов Гиннесса занесена английская крыса, прожившая почти семь лет. , по прошествии которого они становятся непригодными для опытов. Конечно, можно было бы взять для ответственного опыта более молодую крысу, но профессор Страхов предпочел использовать Цицерона потому, что тот выделялся среди своих сородичей способностью адаптироваться к любым условиям существования.

В планшетный компьютер, закрепленный в автомобильном держателе на клетке с Цицероном, были внесены все показатели его состояния, снимаемые несколькими датчиками. Игорь Илларионович просмотрел все три страницы с данными, после чего спросил пожилую лаборантку Ларису Михайловну:

— Как у него сегодня с аппетитом?

— Уже под утро, перед рассветом, немножко перловки пожевал. Но пьет много воды. Слишком много, мне кажется. Обычно столько воды они при отравлении потребляют, чтобы вывести из организма яд и кровь разжижить. Я уж хотела спросить у вас, может, убирать воду?

— Не надо. Пусть пьет. Цицерон — мудрый. Он лучше нас с вами знает, что ему необходимо.

Профессор хотел пройти дальше, чтобы посмотреть на других животных, участвующих в эксперименте, но тут ему позвонили, пришлось остановиться и вытащить мобильник. Звонил заместитель генерального директора института по научной работе Лукин. На этот звонок следовало отвечать даже во время эксперимента.

— Слушаю вас, Иосиф Викторович.

— Игорь Илларионович, ты не знаешь, куда пропал Торсисян? Ни один его телефон не отвечает. Уже двадцать минут не могу дозвониться.

— От меня он ушел полчаса назад. Хотел позвонить в ФСБ по поводу какого-то совместного практического проекта. Больше я его не видел.