Андрей Троицкий - Адская машина

Через час Елена и Стерн, тащивший два увесистых чемодана, перешли качающийся мост через овраг. Они напоминали не легкомысленных курортных любовников, а добропорядочную семейную пару, возвращающуюся домой из отпуска.

С другой стороны моста топтался, ожидая милицейскую машину, обворованный Игорь Куприянов. От жары и выпитого накануне вина его мутило, пот со лба катил градом, а ментов и в помине не было. Последними словами Куприянов клял себя за то, что приехал в эту проклятую дыру, где нет ничего, кроме этих песчаных барханов, колючих кустов, горячего моря и нестерпимой жары.

Тем же вечером самолетом «Аэрофлота» Стерн и Елена вылетели из Махачкалы и благополучно приземлились во Внуковском аэропорту. Еще во время перелета Елена пригласила своего нового друга пожить у нее, в Сокольниках, пока на его квартире не закончится ремонт.

Стерн ждал этого приглашения.

Пригород Махачкалы. 25 июля

Все утро Колчин и майор Миратов провели на пепелище той злосчастной хибары.

Солнце поднялось в зенит и палило так нещадно, что под его лучами человеческие мозги в черепной коробке, казалось, начинали закипать. Десяток милиционеров, выставленных в оцепление вокруг участка, торчали в тени деревьев, изнывая от жары и часто присасываясь губами к фляжкам с горячей водой. Но вода не утоляла жажду.

Вооружившись тонким железным прутом, Колчин побродил по участку, натыкаясь на поломанные стебли винограда, кучи какой-то обгорелой ветоши и россыпи автоматных гильз. Повязку с левой руки он снял еще в гостиничном номере, и теперь ушибленное предплечье пугающе отливало желто-черным, будто у Колчина стремительно развивалась гангрена.

Он заглянул в сарай, пошуровал груду истлевших тряпок, передвинул с места на место ящики с картошкой. Поднял крышку дубовой бочки, наклонился, втянул в себя запах плесени. Булат Миратов со скучающим видом бродил за Колчиным. Майор не мог понять, что они делают на пепелище, зачем терпеть такие муки, если можно провести время в рабочем кабинете, оборудованном кондиционером.

— Слушай, сыщик, — Миратов тронул Колчина за плечо, — давай завязывать с этой бодягой. Я снимаю оцепление.

— Валяй, — кивнул Колчин.

Миратов, довольный, что и ему здесь нашлось хоть какое-то практическое применение, пошел распорядиться, чтобы милиционеров отвезли в город на базу. Колчин, закончив с сараями, пересек двор и стал бродить между устоявших после пожара саманных стен хибары, закопченных, с выбоинами от пуль. Время от времени он останавливался, прутом переворачивал головешки, брел дальше и снова останавливался.

Накануне здесь поработали эксперт-криминалист Драгин и бригада взрывотехников. Эти весь день шарили по сараям и погребам, проверяли, нет ли на подворье неожиданных сюрпризов: растяжек, мин-ловушек. Ничего не оказалось.

Драгину удалось обнаружить в одной из комнат, под обугленными половыми досками, обгоревший чемоданчик. В нем хранилась валюта, довольно крупная сумма в стодолларовых купюрах, два десятка паспортов и еще какие-то бумаги. Деньги превратились в золу, паспорта обгорели. Возможно, экспертиза установила бы, на чье имя выписаны документы, воскресила бы их серии и номера, но пожарные обильно полили водой дымящиеся угли. Влага попала и в чемоданчик, доделав то, чего не сделало пламя.

Однако маленькая зацепка осталась. В чемодане лежала записная книжка в кожаном переплете. Книжка тоже была сильно повреждена огнем, однако чудом сохранились две последние странички. Ни телефонов, ни имен, ничего такого, что помогло бы следствию. В книжку автор записывал стихи, собственного сочинения или чужие. Для следствия эти стихи — не великий подарок, но все-таки лучше, чем ничего.

Закончив работать на пепелище, Драгин выехал к разбитой «Ниве», снял отпечатки пальцев в салоне автомобиля. Вещественные доказательства, запакованные в герметичный контейнер, уже утром отправили в Москву самолетом.

Тем же бортом в сопровождении дагестанских оперативников в столицу отправили Виктора Анисимова. После ночного допроса он впал в прострацию и перестал слышать на правое ухо. Доктор Луков, осмотревший подследственного перед отлетом, сказал, что глухота — явление временное, слух вернется дня через два-три. А в остальном этот отморозок в полном порядке. Свеж как огурец.

Связавшись с Москвой, Колчин выпросил еще два дня командировки. «Привыкай быть честным человеком, — шутливо проворчал в трубку генерал Шевцов. — Так и скажи: я еще в море не накупался. И еще ни одну девчонку не пощупал». — «Вот я честно и говорю: это море я только один раз и видел. А насчет девчонки... — Колчин, опустив взгляд, уставился на свою ушибленную черную руку. — Насчет девчонок я так скажу: щупальщик из меня сейчас никудышный». Шевцов усмехнулся, но разрешил Колчину остаться в Махачкале еще на пару дней.