Владимир Безымянный - Убийца ищет убийцу

Радость теплой волной прокатилась у Крестного по всему телу.

«Выманили! — удовлетворенно подумал Крестный. — Сообразительный все же у меня Ванюша. Правда долго я ему намекал вчера, что Никитин везде своих людей поставил. Но Ваня все правильно понял. Если этих ребят начать мочить — Никитин не утерпит, ответит чем-нибудь… Осталось только узнать, будут ли еще подобные мероприятия…»

Крестный вновь почесал затылок и сам себе решительно заявил:

«Обязательно будут. Должны быть. Никитин на трех бригадирах не остановится… Он масштаб любит. Ему бы президентом быть!.. В каком-нибудь, богом и людьми обиженном, Сальвадоре!»

Крестный хохотнул, чем еще сильнее напугал и без того нервничающего пехотинца. На него уже просто смотреть было противно. Крестный сунул ему в руку какую-то «зелень», валявшуюся в кармане и отпустил, махнув рукой. Исчез тот мгновенно.

Но настроение Крестного внезапно резко изменилось… Он даже не понял сразу, почему бы это? Прокрутил в голове свои последние мысли и тут же сообразил. Сальвадор! Ну, конечно, Сальвадор, где этот падла Никитин настучал на него и не дал смыться с кучей долларов. И сам же Крестный виноват тогда был — надо было шлепнуть его и тем решить все проблемы… И не гонялся бы до старости за деньгами, а жил бы в свое удовольствие на берегу Онтарио, рыбку бы ловил, а скучно станет — прошвырнулся куда-нибудь в Европу, или, хоть в Африку. По Анголе, например, с удовольствием полазил бы, вспомнил бы молодость…

Совсем было упавшее настроение немного улучшилось. Крестный припомнил, как хохмы ради зарядил тогда дезинформацию в отчет ООН по Анголе: будто особый отряд ангольской народной армии, захватив шестерых советских военных советников из рядового спецсостава, увел их в джунгли и там их съел. Причем не полностью и не филейные места, а только их сердца. С единственной целью — чтобы стать такими же отважными, сильными и бесстрашными, как их кумиры — советские солдаты…

Как ни странно, такую «утку» приняли все — и наблюдательный совет ООН, который обратился к командованию ангольской народной армии с требованием немедленно прекратить в своих подразделениях проявления, какого бы то ни было, каннибализма, и министерство обороны СССР, посмертно представившее всех шестерых к правительственной награде — ордену «За отвагу в боевых действиях». На самом же деле, они даже и не погибли. Просто одна из групп советских «специалистов» ушла в загул. Они уже вторую неделю не могли выбраться из приграничной деревушки, — пороли там кокосовую водку и трахали женщин, косяком валивших в эту деревушку, за пару дней ставшую самой популярной у темнокожих анголок. Дорвались ребята до водки и баб, послали всю эту ангольскую войну подальше. В это время их и «съели». С помощью Крестного… Разборок потом было… Лейтенант Владимир Крестов тогда чуть не стал рядовым Крестовым.

«Едва ли Никитину удастся собрать еще раз подобную сходку, — размышлял Крестный. — Теперь при одном только слове „сходняк“ пацанов должно в дрожь бросать. Напугал их Никитин. Напугал и озлобил. Впрочем, что с него взять — солдафон…»

Крестный знал — если тебе нужна информация о намерениях противника — ищи утечку. Тем более, что Никитин заинтересован в аудитории — значит, сам постарается организовать эту утечку. Крестный отправился по своим информаторам и часа через два уже знал, что следующая карательная акция назначена на завтрашнее утро в Лужниках. При всем честном торговом народе…

Это была реальная возможность достать Никитина. Крестный помчался к Ивану.

— Собирайся, Ваня! — заявил он, едва войдя в квартирку, где Иван отлеживался и ждал, когда полностью затянутся ожоги на руках и голове, когда отрастут волосы… — Работа для тебя завтра есть. В Лужниках. Никитин в ярости. показательные расстрелы проводит. Самое время его самого шлепнуть…

Иван лежал на кровати, глядя в потолок. Не повернув головы в сторону Крестного, он ответил спокойным безразличным тоном:

— Вот и шлепни его, Крестный. Сам…

— Да ты что, Ваня! — опешил Крестный. — Как это сам! Как это сам? Меня же повяжут тут же! Или свинцом начинят… Да и не попаду я. Издалека стрелять придется. А я не снайпер, сам знаешь…

— И я не хочу стрелять издалека, — ответил Иван. — Хотя и попаду. Я хочу в глаза ему взглянуть перед выстрелом. Чтобы он меня увидел, чтобы смерть свою увидел. И я чтобы ее увидел. В его глазах… Я не служба милосердия — убивать неожиданно…