Лев Пучков - Наша личная война

– Да, вот так… Как ни посади, всё равно – как минимум у пары соседних сектора должны пересекаться… Как думаешь, Жека?

– Чего мне думать? – Петрушин пожал плечами. – Ты всё уже придумал. Если всё так, было бы зашибись…

– А что, есть сомнения?

– А если не четыре парных? Вдруг там три парных и два одиночных? Итого – пять. Тогда у нас не хватает одной пары и придётся делиться на две группы.

– Вряд ли, – уверенно помотал головой Вася. – Торчать на посту в одно рыло в таком месте – полная стремнина. Особенно ночью. Согласен?

– Согласен. Но они же местные, всё там знают.

– Но они же люди! И не обязательно местные. Так что, думаю, – парные посты. Если и есть разделение, то в створе, на удалении не более десяти-пятнадцати метров. Чтобы и в контакте были, и больший сектор наблюдения охватывали. А это ерунда. Такой разделённый пост – всё равно одна цель, оба попадают в сектор снайпера.

– Господа офицеры! Вы, конечно, приятно беседуете, но время работает против нас, – вставил реплику откровенно скучавший Костя, который даже не пытался вникнуть в суть военного диспута. – А может, мы пойдём и на месте всё увидим?

– Да, мы так и сделаем, – согласился Петрушин. – Буквально две минуты – и мы в пути… Всего, значит, включая учеников, учителей и смену на постах, примерно двадцать пять голов. Оружия у учеников нет, но дополнительные стволы в «прихожей» имеются. Если вломиться неожиданно и резко, предварительно навоняв «черёмухой», можно будет учеников оставить в живых – пусть с ними потом Костя поработает, и отпустим на все четыре…

Костя слегка встрепенулся и вновь посмотрел на Заура, который упаковывал в свой вещмешок термосы с чаем (это его носимая часть экипировки команды – оружия и боеприпасов, естественно, пленнику никто не дал). Петрушин говорил это специально для него, чтобы поддержать видимость «свойского» отношения и показать, что они не ставят юношей-шахидов в один ряд с боевиками. Спасибо, дядя Гестапо, заработал «хорошо» по педагогике. Мальчишка, похоже, принимает всё за чистую монету: развесил уши, раскрыл душу, ещё пару суток такого режима – и в армию попросится! Мальчишка просто не догадывается, что существует и второй вариант штурма. Так называемый петрушинский – на случай внезапного осложнения обстановки либо обнаружения дополнительных сил противника. И что будет с этой пещерой, когда туда влетят один за другим три «шмеля», приправленные вдогонку полудюжиной «мух» и «агленей»…

– Заур, а среди них была женщина? – неожиданно встрял лейтенант Серёга.

– Была, – Заур почему-то отвёл взгляд и принялся теребить лямку вещмешка. – Но она так… помогает, короче… Просто ездит там, хорошие слова говорит…

– Она рыжая?

– Серый, вот это точно сейчас не в тему, – нахмурился Петрушин. – Там их могло быть полсотни – что это нам даёт?

– Она рыжая? – упёрся Серёга. – Какой цвет волос?

– Ну, такая… – Заур был в некотором замешательстве. – Ну, красная, да…

– Что и требовалось доказать, – Серёга обвёл товарищей торжествующим взглядом. – Вы напрасно игнорируете эту деталь, коллеги. Попомните моё слово…

– Ну всё, всё, хорош! – поморщился Петрушин. – По-моему, всё обсудили. Становись!

Дозор разобрался по порядку: Вася – Заур – Костя – Петрушин – лейтенант Серёга – сержант Леха. Снайпера встали замыкающими, их надо поберечь. Вязать шахида и заматывать ему рот не стали – двигаться придётся в таком режиме, что понадобится ловкость и хорошее дыхание. Костя заверил, что сумеет вовремя определить возможную смену настроения подопечного и принять меры.

– Если что – я рядом, – шепнул Петрушин. – Ты только «фас» вовремя скажи…

– Думаю, обойдётся, – Костя обернулся к шахиду: – Ничего плохого сказать не хочу… Сало и шкура свиная – это, конечно, глупости. Но, думаю, ты прекрасно понимаешь – от твоего благоразумия сейчас зависит не только твоя жизнь. Но и жизни всех, кто тебе дорог.

– Мог бы и не сказат так! – Парень слегка покраснел, что было особенно заметно на фоне белого капюшона маскхалата. – Я сказал – значит, сделаю.

– Да нет, это просто так, чтобы ты не забыл…

– Удачи нам, дети мои, – выступил Петрушин с напутственным спичем. – Да ниспошлёт нам Один лёгкую смерть в бою! Да хранит нас Марс от перхоти подзалупной… Попрыгали!

Привычно попрыгали, проверяя, ладно ли сидит снаряжение.

– Годится. Ну всё, потопали…

Спустя час с небольшим от начала выдвижения (стартовали где-то в 16.50) окончательно стемнело. Причём не просто стемнело, как обычно бывает поздним вечером, когда силуэты домов и очертания окрестного ландшафта видны, а совсем. С абсолютной облачностью и полным отсутствием каких-либо источников освещения в обозримой видимости. То есть темень была, как у негра где?.. Наши парни сократили дистанцию до трёх метров, и все, кроме Васи Крюкова, включили ночные приборы. Вася отрегулировал свой «Ворон» и отдал его идущему сзади него Зауру.