Максим Шахов - Инцидент в Ле Бурже

Данилов сел на кровать и, опустив голову, устало произнес:

— Черт знает что! Это напоминает мне сказку про неразменный рубль. Я пытаюсь избавиться от этой информации, а она все равно возвращается ко мне. В службе безопасности идиоты работают, что ли?

— Там всякие работают, — оптимистично пояснил Ликостратов. — Как и везде. Тут, видишь, какое дело получается… Во-первых, мы сами себя по-дурацки повели. Я вроде напился, ты вроде пропал. Несолидно получилось. Тем более что информация неполная и из вторых, даже третьих рук. К тому же репутация нашего с тобой журнала, чего уж там…

— А что репутация?

— Да нет, ничего особенного, конечно, но «Оптимум» пару раз публиковал непроверенные материалы сенсационного характера. Это еще до тебя было. Но скандалы крупные случились. Для журнала это, может, и не так плохо — скандалы, — но вот нам с тобой теперь по этой причине не слишком доверяют. Полагают, что снова внимание к журналу привлекаем, потому и не суетятся. Если ничего не случится, то они идиотами будут выглядеть, а кому охота выглядеть идиотом? Нет, как раз не идиоты там работают. Лицо сохраняют.

— Какое-то у них лицо будет, если что-нибудь случится! — проворчал Данилов. — Ладно, подождем до утра. Все равно у меня сил сейчас нет. Да и вид, прямо сказать, неважный. Кстати, если завтра опять договориться не получится, позвоню своему новому знакомому Сезару. Пускай подтвердит, что я у него на лечении находился, что яд мне ввели, — если и такие железные аргументы не подействуют, то я уже не знаю… — Он махнул рукой, а потом, что-то вспомнив, спросил: — Салон-то что? Что-нибудь эксклюзивное заснял?

— Я кучу снимков сделал! — похвалился Ликостратов. — А что? Тебя нет, на душе кошки скребут — так я весь в работу ушел. У меня в ноутбуке уже около двух тысяч снимков. Военная техника, космическая, авиация для Крайнего Севера, самолеты вертикального взлета — чего только нет… Между прочим, всю команду нашу заснял — и летчики, и механики, и начальство… Ну, и красавец наш «Экстра-Джет», само собой. Не в полете, конечно, полет-то на последний день салона запланирован. Но говорят, предварительно контрактов уже заключено на миллиарды…

— Предварительно — это далеко еще не все, — заявил Данилов. — Вот как жахнет наш красавец на взлете…

— Типун тебе на язык! — разволновался Ликостратов. — Может, это только так, пугают?

— Ясно, пугают, — согласился Данилов. — Я уже до смерти напуган.

— А знаешь что? — оживился вдруг Ликостратов. — Пойдем ко мне в номер! Посидим, фотографии посмотрим. Кстати, одежонку тебе подберем — размер у нас почти одинаковый. Ну, почти. Тебе обязательно переодеться надо. В этом костюме ты на беглого арестанта похож.

— Я теперь он и есть, — печально констатировал Данилов. — Документов нет, денег нет, аккредитация накрылась. Даже телефон сперли, подонки! Мне теперь только из-за этого нужно, чтобы преступников поймали. Восстанавливать документы! Представляешь, чего это будет мне стоить! Нет, конечно, в первую очередь надо трагедию предотвратить, но тут и моя личная трагедия назревает. А твои рубашки мне не нужны — у меня запасной костюм и кое-какое бельишко имеются. В одном костюме в Париж не ездят!

Вечер прошел спокойно. Они отправились в номер к Ликостратову, посмотрели фотографии, поговорили о том о сем, а потом разошлись, чтобы хоть немного поспать.

Наутро Данилов чувствовал себя почти здоровым. Бодрость снова наполнила его тело, голова мыслила ясно, будущее уже не казалось таким мрачным. Казалось, что все получится и всем будет хорошо. Но потом явился человек от Молчанова, провел с ним недолгую беседу и ушел, оставив в душе Данилова огромное разочарование. Ничего, оказывается, не получалось.

Гость, в отличие от Молчанова, оказался улыбчивым и вежливым человеком с открытым и даже простоватым лицом. Глаза, правда, у него были хитрющие, и это сразу настроило Данилова не в его пользу. Визитер назвался Боровичковым, крепко пожал Данилову руку и пустился в расспросы, то и дело что-то отмечая в записной книжке. В конце беседы Данилов случайно заглянул в эти записи и увидел совершенно посторонние крестики, кружочки и загогулины. Такими каракулями слушатели исписывают блокноты во время скучной лекции. Впрочем, слушал Боровичков внимательно и в особо важных местах кивал, давая понять, что суть ему вполне ясна.

Затем он неторопливо спрятал блокнот и тепло поблагодарил Данилова за бдительность.