Стивен Хантер - Гавана

Этот человек был слишком опытен и не стал бы делать опасные глупости вроде того, чтобы подойти и ударить Эрла ногой по яйцам. У него было полное преимущество: оружие, а вдобавок и все время, которым располагал мир. Он не станет делать дурацких ошибок. Только в никчемных кинофильмах плохой парень наклоняется к раненому герою, чтобы поиздеваться над ним, и тот кидает ему в лицо горсть песку. Он просто пристрелит Эрла, перезарядит пистолет, закончит работу и уберется отсюда. Завтра подробности того, что было сегодня, уже сотрутся из его памяти, а к пятнице он полностью позабудет обо всем.

Чернокожий поднял пистолет.

И тут же опустил его, отвлекшись на странное и непонятное явление.

Из его груди вдруг хлынула струя крови. Конечно же, это было настолько странно, что дальше некуда! Он не хотел верить в случившееся. С чего бы вдруг могло произойти такое страшное злодеяние?

Он опустился на колени. Пистолет «стар» неожиданно сделался невыносимо тяжелым, и сержант позволил ему упасть на землю. В ушах оглушительно отдавался звук сердцебиения, настолько громкий, что он даже не услышал второй очереди, которая тоже прошила его грудь. Он внезапно ощутил рядом с собой чье-то присутствие. Немного подался вперед и коснулся лица Одудуа, а та прижала его к своей темной груди, еще совсем недавно своего верного слугу, а теперь, увы, всего лишь очередного покойника.

Эрл видел, как этот человек умирал. Вот он уже лежит в грязи, беспомощный, словно младенец. Его глаза пусты, его рубашка красна от свежей крови, целого моря свежей крови. Запах пороха висит в воздухе.

Эрл был уверен, что слышал выстрелы, особенно вторую очередь. Ему показалось, что стреляли справа. Напрягая все силы, он приподнялся и посмотрел через багажник автомобиля — прямо, налево, потом направо, — пытаясь заметить стрелка. Но никакого стрелка не было. Пыль все еще висела в воздухе, легкий ветерок чуть покачивал листья приземистых деревьев.

— Эй! — крикнул Эрл, но не услышал ни ответа, ни какого-нибудь другого звука.

В этот момент можно было подумать, что он единственный человек на земле.

Они вопили не переставая. Впрочем, за это их нельзя было упрекнуть. Тайная полиция сначала взялась за ногти на руках пленников, используя какие-то особые приспособления, а затем перешла к пальцам на ногах, которые обрабатывались ножами. И все равно дело сдвинулось с места лишь после прибытия специалиста.

Его звали капитан Рамон Латавистада. Но обычно его называли Ojos Bellos — Прекрасные Глаза. Не потому, что его глаза отличались особой красотой или выразительностью, а потому, что этот старший офицер Servicio de Inteligencia Militar [37], размешавшейся в казармах Монкада, в своей работе самое большое внимание уделял глазам подследственных. Он твердо знал, что глаза — это ключ к душе любого человека. Его репутация внушала невольное почтение. Он работал быстро, страстно и умело, и его работа, хотя и очень привлекательная с виду, всегда отличалась высочайшей эффективностью.

Пленные вопили, не замолкая ни на мгновение. Их было трое: тот, которого Эрл подстрелил первым около срубленного дерева, автоматчик, получивший пулю на противоположной стороне дороги, и еще один, невредимый, — он прикрывал тылы своих товарищей, прячась под деревом в стороне от дороги, не принимал участия в перестрелке и пытался сбежать, но попал в руки розыскной команде с собаками. Уже давно стемнело. Моряки с американской военно-морской базы доставили передвижной генератор, протянули провода, так что исследование места происшествия происходило при ярком электрическом свете. Места, где лежали убитые, отметили колышками и трупы сложили в мешки. Пепе с изуродованной головой теперь покоился вместе с людьми, которые убили его, но и сами оказались в мешках.

Сначала появились моряки, затем отделение тайной полиции из Гуантанамо и команда кубинских солдат с собаками из Сантьяго, которые и изловили беглеца. Теперь, несколько часов спустя, место происшествия бурлило от целеустремленной деятельности: солдаты охраняли, поисковые команды прочесывали лес, детективы вели следствие. Американцы работали серьезно и сосредоточенно, кубинцы курили, сыпали шуточками и пытали.

Эрл уже давно лежал на носилках рядом с санитарной машиной. На штыре, прикрепленном у него в изголовье, висела бутылка с плазмой, санитар разрезал ему брюки, а теперь над ним колдовал американский флотский врач, который первым делом сообщил, что он не умрет.