Стивен Хантер - Гавана

Суэггер не испытывает особого страха. Подобная работа ему не в новинку. Он убивал в разных местах, разными способами и знает, что делает это неплохо. Переживать Эрл начинает только потом, но во время операции не испытывает ни сожалений, ни страха и стремится поскорее закончить дело. Его ум узок, как тоннель, и так же темен. Он думает только о технике и тактике убийства; ничего другого в его мозгу нет. Сын, жена, история, отец, мать, секс, деньги — все забыто напрочь. Он готов к убийству.

Он идет к Санха в обход, пробираясь сквозь толпу. К черному ходу «Бамбу» ведет темный переулок. Эрл изучает задний двор и видит дверь рядом с контейнерами для мусора. Там дежурит коп. Ага, мальчики не хотят, чтобы их застали врасплох. Эрл снова выходит на улицу, находит проститутку и хватает ее в охапку. Она смотрит на него со страхом. Он кладет ее руку на кобуру с кольтом, бросает на девушку грозный взгляд, и та понимает, что лучше подчиниться. Подобное обращение невежливо, но Эрлу на это наплевать. Он обнимает ее, шепчет: «Я пьяный!» и начинает покачиваться.

Парочка сворачивает в проулок, и полицейский следит за ее приближением.

— Эй, сеньор, — наконец окликает он, — прохода нет. Вам придется уйти.

Потом коп поворачивается к девушке и говорит ей что-то по-испански куда более грозным тоном. Он так упоен своей властью, что даже не замечает короткого взмаха руки. Дуло кольта ударяет его в точку между ухом и челюстью, коп тут же теряет сознание и падает наземь, как куль с мукой. Эрл отталкивает девушку и забывает о ее существовании.

Он трогает дверь, обнаруживает, что та заперта, вскрывает замок карманным ножом, складывает нож и проходит на просторную кухню. В углу сидят два кубинца, курят и разговаривают о любви. Один из них видит его, пытается встать, но остается на месте, услышав щелчок взведенного курка. Вид дула заставляет его съежиться; он может быть храбрецом или трусом, но понимает, что тут пахнет убийством, и не хочет иметь к этому никакого отношения.

Посетители кафе сидят за столиками и жарко спорят о политике, женщинах, фильмах или спорте. Официант смотрит на Эрла, удивляется тому, что незнакомый norteamericano в мятом костюме без галстука целенаправленно выходит из двери, для norteamericanos явно не предназначенной, но видит тупое дуло pistola, понимает, что не может помешать неизбежному, и начинает спасать свою шкуру — иными словами, быстро ложится на землю и жестом предлагает коллеге сделать то же самое. При приближении Эрла люди молча опускаются на пол, словно он черный демон смерти или рядом с ним идет Одудуа. Это верно: она действительно находится совсем рядом.

Эрл продвигается дальше. Они сидят к нему спиной и смотрят на улицу. Он идет молча, не обращая внимания на тех, кто сидит на тротуаре. Оказавшись достаточно близко, он поднимает револьвер и...

Все происходит очень быстро.

Револьвер поднимается, и ни Латавистада, ни Фрэнки его не видят, хотя дистанция всего десять футов. Но кое-кто видит. Сидящий за соседним столиком индеец случайно поднимает взгляд. Он так же быстр и агрессивен, как Эрл, а его рефлексы еще быстрее. Он вскакивает с места, кричит «Arma! Arma! Arma!» [60], выхватывает из висящей на поясе кобуры автоматический пистолет и в припадке слепого, безумного героизма становится между Эрлом и его мишенями. И конечно, Эрлу приходится убить сначала его. Тяжелый кольт вздрагивает в его ладони, старый порох ярко вспыхивает в ночи, и Эрл посылает огромную шестнадцатиграммовую пулю в грудь индейца. В воздух летят куски легкого и сгустки крови. Душа испаряется из тела человека, как будто он воздушный шар, наполненный жидкостью, которую удар пули превратил в аэрозоль. Но кости не задеты, и, хотя рана смертельна, индеец не забывает о своей службе. Он направляет пистолет на Эрла, и Суэггер дважды подряд нажимает на спусковой крючок. Последняя пуля попадает в позвоночник. Мертвый индеец падает навзничь; посуда, стоящая перед Фрэнки, с грохотом летит на пол. Вся сцена занимает лишь секунду, но этого достаточно, чтобы оцепеневшие Фрэнки и Латавистада очнулись от шока, упали на пол, перекатились, схватили оружие и открыли огонь.

Они не целятся. Все происходит слишком близко и быстро, чтобы целиться, — именно поэтому во время перестрелки выстрелов бывает куда больше, чем попаданий. Такова человеческая природа — стрелять, стрелять и терять рассудок от грохота. Именно об этом пишут в книгах: во время рукопашных схваток в кровь выделяется столько адреналина, что обезумевший палец сам жмет на крючок и стреляющий чаще всего промахивается. Звуки выстрелов сливаются в один, столь громкий, что эхо летает взад и вперед по узкой Санха. Фрэнки выхватывает сорок пятый калибр (его автоматический «стар» отлетел в сторону) и палит в белый свет (точнее, в ночь) как в копеечку. Латавистада стреляет тоже, чуть более метко. Капитан ранит находящихся за спиной Эрла мужчину и женщину — первого в руку, вторую в колено, но это не имеет значения; он не может остановиться.