Тим Уиллокс - Бунт в «Зеленой Речке»

— Давай через блок „А“, — скомандовал доктор.

Стоукли ломанулся к блоку „А“, увлекая за собой людей, а Клейн еще раз взглянул на Хоббса: тот, поставив канистру на пол, произносил речь, ни единого слова которой из-за жуткого гвалта разобрать было невозможно. Хоббс внезапно показался Клейну старым и хрупким, съежившимся словно в оболочке внутри собственной кожи. В промокшем насквозь костюме, беззвучно открывавший рот начальник представлял собой жалкое зрелище.

Хоббс закончил речь, вытер белым носовым платком руки, промокнул лоб и достал из внутреннего кармана пиджака коробок спичек.

— Бежим, кореш! — взвыл Уилсон. — Назад, в блок „D“!

Если Хоббс сейчас подожжет себя и подпалит под собой горючее, погибнет куча народу…

— Начальник! — закричал Клейн. — Хоббс!

Хоббс опустил глаза. На какое-то мгновение Клейну удалось уловить безмерное отчаяние, намертво запечатленное на лице начальника тюрьмы; затем Хоббс отвел взгляд и достал из коробка спичку.

Клейн уже был недалеко от входа в блок „D“ и вдруг замер на месте.

По балкону к Хоббсу устремился человек.

Он был так высок, что ему приходилось пригибаться, чтобы не цеплять головой стеклянные плиты купола. Весь покрытый слоем липкой грязи и слизи; из многочисленных ран капала кровь. На голове дыбилась бейсбольная фуражка с большим белым „X“ впереди.

Генри Эбботт поднялся из недр „Зеленой Речки“, чтобы на ее вершине присоединиться к начальнику Хоббсу.

Сердце Клейна выпрыгивало из груди.

Хоббс чиркнул спичкой: та не загорелась. Начальник чиркнул еще и еще раз — тщетно. Он вырвал из коробка другую спичку и, повторив операцию, повернулся к Генри Эбботту, чья тень упала ему на руки. Когда на конце спички заплясал огонек, Эбботт осторожно, будто гладя птичку, протянул руку и сжал его двумя пальцами. Хоббс в ужасе отпрянул к перилам. Эбботт взял его за руку и подтянул обратно; потом наклонился и что-то прошептал прямо в ухо начальнику. Тот застыл, глядя в лицо Генри. Затем, словно под гипнозом, медленно вынул что-то из нагрудного кармана своего пиджака. Клочок бумаги… Развернув его, Хоббс положил листок на ладонь и посмотрел на него. Генри Эбботт расставил руки и вдруг, прижав Хоббса к груди, сжал. Никакой борьбы между ними не было. Все время, пока длилось это прощальное объятие Хоббса, Эбботт смотрел вниз, на Клейна, своими ясными новыми глазами. Клейн дрожал, но так и не смог отвести взгляда.

Когда Хоббс перестал дышать, Эбботт наклонился и перекинул его тело через плечо — точь-в-точь, как не так давно перекинул через то же плечо мешок цемента. Хоббс повис, глядя перед собой невидящими глазами. Эбботт в последний раз взглянул на Клейна и поднял руку. Клейн сглотнул и поднял в ответ свою. Эбботт повернулся и отошел. Из безжизненных пальцев Хоббса выпал листок бумаги и, кружась, слетел в опустевший атриум. Эбботт со своей ношей вошел в темный прямоугольник двери и в полной тишине исчез из виду.

Эвакуация почти закончилась. Клейн прошел по атриуму и поднял сложенный вчетверо листок Хоббса. Тот был мокрым от бензина. Доктор развернул его: бензин размыл чернила, превратив написанные слова в сплошное грязно-зеленое пятно. Клейн с трудом разобрал только следующее:

Клейн сунул листок в карман и присоединился к Уилсону в конец очереди.

Двор был переполнен заключенными, а в воздухе то и дело раздавались команды из мегафона Клетуса и какого-то дурака полковника из военных, причем любой приказ непременно противоречил предыдущему. Вдоль линии главных ворот выстроилась цепочка солдат с примкнутыми к винтовкам штыками наперевес.

— Ну, это надолго, — протянул Уилсон.

Клейн кивнул. Впрочем, перспектива провести несколько часов, лежа на голом бетоне, нисколько его не пугала — наоборот, прельщала. Сквозь мельтешащую толпу он увидел спешащую сюда Девлин. Ее сопровождал Галиндес — рука на перевязи и розоволикий гвардеец, нервно тискающий дубинку. Когда Девлин заметила Клейна и Уилсона, лицо ее выражало безмерное облегчение.

— Ты жив, — сказала она.

— Поезжай домой, — ответил Клейн. — Здесь все еще опасно.

— Ты ведь даже не знаешь, где я живу, — возразила Девлин.

— Ничего, узнаю.

Она кивнула и улыбнулась:

— Да уж, пожалуйста…

Девлин повернулась к Уилсону:

— Хочу с вами попрощаться, Вихрь Уилсон.

Она немного неуклюже протянула руку, и боксер пожал ее. Что-что, а незаметно передать вещь из руки в руку Девлин явно не умела. Клейн украдкой взглянул на Галиндеса, но тот старательно смотрел на солдат, не проявляя ни малейшего интереса к происходящему рядом. Юный же гвардеец слишком сосредоточился на том, чтобы контролировать свой мочевой пузырь. Уилсон притянул Девлин к себе и поцеловал в щеку. Она отступила назад, а Уилсон протянул руку Галиндесу: его ладонь волшебным образом опустела. Галиндес обменялся с боксером рукопожатием.