Вадим Россик - Репетитор

Проводница послушно исчезла за дверью. Из-под моей полки послышалось радостное перешептывание непрошенных свах. Я перевернулся на спину и свирепо уставился на дверь, ожидая «невесту». Дверь решительно отъехала в сторону и в проеме показалась какая-то громадная толстуха лет сорока пяти в туго обтягивающей ее железнодорожной форме. Ее короткие волосы были действительно окрашены в яичный цвет. Она вопросительно оглядела купе, очевидно в поисках суженого.

«Свахи», сидя под моей полкой, подозрительно затихли, явно пораженные богатырской внешностью Зины.

– Ну, кто тут хотел со мной познакомиться? – рявкнула женщина-великан хриплым басом.

Пассажирки не издали ни звука. Наконец, баба Маша, самая опытная и многое повидавшая на своем веку, опомнилась первой и робко пискнула:

– Вон он, наверху спит, сердешный.

Зина подняла голову и, встретившись с моим взглядом, сразу поняла, что она не моя песня. Презрительно посмотрев на меня, она круто развернулась и величественно удалилась в свой одиннадцатый вагон. Проводив глазами ее желтый затылок, я свесился с полки вниз и строго сказал притихшим попутчицам:

– Не подходит. Это не женщина, а гора. Зачем мне этот вулкан страстей?

После этого брачного фиаско женщины оставили меня в покое.

Выйдя на всякий случай на одной из станций вблизи Петербурга, я на электричке добрался до города на Неве уже ночью. В Петербурге у меня были знакомые, у которых можно было остановиться и я, немного поразмыслив, решил позвонить Маргулису. Когда-то мы с ним учились в институте, дружили, а после окончания института изредка судьба сводила нас вместе. Я слышал, что в Питере Маргулис занимался каким-то мелким бизнесом и мог быть мне полезен, потому что обладал широкими связями в самых разных кругах местного общества.

Маргулис был дома и взял трубку сразу после гудка. Судя по голосу, он не сильно удивился, услышав мое:

– Евреи тут живут?

– А кто это? – осторожно спросил он.

– Еврейский погром, – бодро объяснил я.

– Привет Серега! – обрадовался Маргулис. – Откуда ты звонишь?

Я намекнул о своем бездомном положении и он, без лишних разговоров, дал мне свой адрес. Через час мы с ним уже сидели за накрытым столом на кухне его небольшой квартирки и вспоминали былое.

– А я тебя сразу узнал по «еврейскому погрому», – хохотал толстый, лысый и бородатый Маргулис. – Только ты мог сказать такую хохму.

В этом он был прав. Во времена нашей с ним студенческой дружбы мы часто бывали у его бабушки Руфины Соломоновны, которая безумно его любила и щедро снабжала деньгами из своей скромной пенсии. Руфина Соломоновна в свое время пережила петлюровские погромы евреев на Украине и навсегда сохранила патологический страх перед насилием. Приходя к бабушке, Маргулис всегда оглушительно барабанил кулаками в дверь и, когда старушка испуганно спрашивала: «Кто это?», Маргулис грозно картавил на весь подъезд:

– Евгеи тут живут?

– Тут, – обреченно подтверждала Руфина Соломоновна и внук радостно орал:

– Открывайте, евгейский погром!

Маргулис вообще был интересным человеком. Так, он любил кататься на велосипеде по огромной бывшей коммунальной квартире, где он проживал со своими родителями, совершенно голым, шокируя родных и знакомых. Был у него и еще ряд интересных причуд. Вместе с тем, я знал, что за внешней эксцентричностью скрывался умный, смелый и надежный человек, на которого можно положиться в трудный момент.

Чокаясь со мной хрустальной рюмкой с водкой и неторопливо жуя нехитрую закусь, Маргулис рассказывал мне про свое житье-бытье в Питере.

– Знаешь Сергей, я за последние пятнадцать лет стал совсем другим человеком. Кто я был раньше, в «совке»? Молодым специалистом с пожизненной зарплатой в сто двадцать рублей. Да, как в песне: «…и Родина щедро поила меня березовым соком»… Я был евреем, с туманной перспективой когда-нибудь уехать в Израиль. Тогда мне казалось, что все настолько безнадежно стабильно, что ничто не может изменить, так сказать предначертанный партией, ход моей жизни. Я задыхался в той атмосфере, но я не был борцом и не собирался что-то менять. Лишь бы меня не трогали. Но когда, как тогда писали в газетах, над страной задули рыночные ветры, все резко изменилось. Чем я только не занимался за эти годы! Чтоб я так жил, как я работал, Серега. Таксовал на своей машине, работал продавцом в продуктовом киоске, потом уже сам торговал овощами и фруктами на базаре, занимался продажей собственных рецептов похудения, был начальником народной дружины, пытался стать депутатом, работал сторожем в школе, охранником в частном агентстве, открывал и закрывал фирмы и Бог знает, чем еще я занимался. Словом, бился как рыба об асфальт! Такой опыт выживания приобрел, что теперь ничего не боюсь и ни на что не надеюсь. Денег не нажил, так сказать, по трусам текло, а в рот не попало. Женился и развелся. Ну, и слава богу. Но зато теперь я знаю причину всех наших несчастий. Она проста – мы просто не любим друг друга. Посмотри на другие нации, народы, народности и племена. Они всегда делят людей на своих и чужих и за своих горой. Это есть способ выживания в этом мире, Сережа. А мы? Мы не чувствуем между собой никакой общности.