Андрей Поповский - Третий раунд

— Ты че, от жидяры-библиотекаря идешь, что ли? — Муха ловко выудил у Егора из-под мышки книжку и, шевеля губами, прочитал название: — «Фи-финансист». У-у-у, это что же, про бухгалтера книжка, да?

— Во-первых, не от жидяры, а из библиотеки, от Иосифа Карловича, — сердито буркнул ему Егор, забирая книгу обратно. — Чего тебе надо-то?

— Да ладно тебе, блин. Жидяра, он и есть жидяра. Устроился лысый хрен на теплое место при библиотеке и в член не дует. Ладно, фиг с ним, с тобой вот человек хотел поговорить. — Муха кивнул в сторону Кири, который, стоя немного в сторонке и нахохлившись, как филин, молча рассматривал Егора из-под полуприкрытых век.

— Муха, ты давай иди-ка, погуляй немного, — сиплым прокуренным голосом тихо прошелестел Киря. — Мы тут с Каратилой сами, с глазу на глаз, перетрем одно дельце.

Муха в момент испарился, будто тут его никогда и не было, а Егор, в свою очередь, молча уставился на изучающего его Кирю. Матерый уголовник теперь уже не был похож на птицу. Сейчас он напомнил Егору ядовитую змею, вылезшую погреться на солнышко. Со стороны кажется, что она сонная и обманчиво медлительная, но попробуй-ка потревожь ее покой, и она, как сжатая до отказа тугая пружина, тут же взовьется в смертельном броске. От тщедушного на вид уголовника явно веяло затаенной смертельной угрозой. Егору подумалось, что вот так же спокойно, не изменив выражение своих блеклых рыбьих глаз, тот может в любой момент сунуть ему заточку в бок. Хоть вроде бы и не за что, а все равно — рядом с таким типом расслабляться не стоит.

— Давай-ка мы с тобой присядем, нам тут маячить у всех на виду незачем, — наконец просипел Киря и, подавая пример, первым уселся на корточки, привычно выставив выпрямленные в локтях руки на колени.

По всему было видно, что в случае нужды он спокойно сможет сидеть в такой позе часами. Пересылки, на которых охрана подолгу заставляет зэков сидеть на корточках, когда упавших поднимают дубинками, а на вставшего запросто могут спустить собак или просто пристрелить за якобы попытку побега, дают надёжную выучку. Егор, не проронив не слова, сел рядом и вопросительно поднял брови, давая понять собеседнику, что пора бы уже переходить к делу.

— Слышал я, как в карантине ты двух Ляховских козлов отмудохал, — сплюнув себе под ноги, начал Киря. — За это тебе душевно, давно пора этот козлятник сраный на уши поставить. Мы тут пробили про тебя информацию. Вроде ты пацан путевый, не нашей блатной масти, но и в косяках никаких не замечен. Наоборот, даже заслуги у тебя есть перед обществом. В Доме во Владике ты себя вел достойно, козлячью пресс-хату опять же разнес и в карцере не сломался. В общем, братуха, есть у нас к тебе предложение.

— У нас — это у кого? — осторожно уточнил Егор.

— У бродяг и честных арестантов, — криво усмехнулся Киря, обнажив желтые прокуренные зубы. — Понятно, о ком я?

— Ну так, в общих чертах, — кивнул Егор. — А какое предложение-то?

— Ты, наверное, и сам видишь, какой беспредел сейчас на зоне твориться. Как «козлы» издеваются тут над мужиками, как они шакалят перед хозяином и попирают нашу воровскую идею. Сейчас всем путевым пацанам нужно определиться, на чьей они стороне. Ты хоть не из блатных, а из спортсменов, но в «козлы» не пошел, хотя Бес тебя уже уфаловывал пойти под его начало. Ведь так?

— Так, — согласился Егор, недоумевая про себя, откуда Киря знает о сути его разговора с Бесом. Видеть их учебную схватку, а потом заметить, что они о чем-то говорили, могли многие. А вот слышать, о чем был этот разговор, могли только он сам Бес и, может быть, двое его подручных, отиравшихся в этот момент неподалеку.

— А значит, ты пацан правильный, с совестью, раз не подписался за неправое дело. Поэтому мы в блаткомитете и решили тебя подтянуть к себе. Покажешь себя с хорошей стороны — и будешь здесь не последним человеком, а там, глядишь, и по жизни у тебя все будет нормально, потому как здесь собрались люди известные в тюремном мире и наши рекомендации весьма дорого стоят. Здесь все решают дела, сделаешь дело для общего блага — и будет у тебя свой заработанный авторитет. А с авторитетом, братуха, оно по жизни намного лучше, чем без него.

Егор задумался. Слова Кири о беспределе на зоне его не ввели в заблуждение. Подручные Ляха и правда выполняли обязанности надсмотрщиков и приглядывали за порядком в зоне, не забывая при этом свой интерес, но, за редкими исключениями, явного беспредела по отношению к другим осужденным они не допускали. Для «идейных» блатных здесь и вправду было тяжеловато, настощий бродяга не должен вкалывать на Хозяина — ему это западло. Раньше, до воцарения Ляха на зоне, блатные под разными предлогами категорически отказывались выходить в «промку» работать, но после того, как Мазая и нескольких самых одиозных отрицал раскидали по другим зонам, а верхушку блаткомитета закатали в ШИЗО, объединенные Ляхом спортсмены сумели навязать оставшимся блатным свои порядки. Пока только Зяма, тот же Киря и еще несколько блатных держали марку и не выходили на промку, предпочитая время от времени отсиживаться в ШИЗО. Для основной же массы осужденных ничего особо не изменилось. У мужиков вольностей, конечно, было поменьше, чем на черных «зонах», но жить было вполне можно. Другое дело, что из-за общей хреновой экономической ситуации в стране и на воле-то особо жрать было нечего, а уж о том, как приходилось крутиться тюремной администрации, чтобы хоть как-то обеспечить более-менее сносной едой поднадзорный контингент, можно было только догадываться.