Владимир Першанин - Штурмовая группа. Взять Берлин!

Боец не сразу понял, что произошло, хотя пуля прошла навылет и, пробив шинель бойца, рванула кожу на ноге повыше колена. Грохот пулеметных очередей и свист пуль словно били по голове, вызывая растерянность.

— Товарищ лейтенант, — растерянно окликнул своего девятнадцатилетнего командира связист и наклонился над телом взводного. Боли в раненой ноге он не чувствовал.

Вторая пуля, выпущенная немецким снайпером, прошла над головой склонившегося связиста. Он услышал ее свист и удар об асфальт. Бросился на тротуар, уткнувшись головой под мышку мертвому лейтенанту. Теплая кровь, разлившаяся по асфальту, вызвала приступ тошноты.

Связист попытался отползти, невольно поднимая голову, чтобы не дышать парным кислым запахом крови. Ладонь угодила в липкую лужу, и в тот же момент что-то с силой ударило его в спину.

Катушка с большим мотком провода, более толстым и тяжелым, чем немецкие телефонные провода, спасла парню жизнь. Пуля застряла в катушке, а связист, с усилием выдохнув, пополз прочь.

Обер-фельдфебель, двинув затвором, выбросил стреляную гильзу. Хорошо протертый блестящий патрон скользнул в ствол. Пулеметная очередь снизу с грохотом пробила крышу. Помощник снайпера глянул на аккуратные круглые пробоины, светившиеся на фоне неба, и с тревогой проговорил:

— Юрген, надо менять позицию. Ты увлекся…

— Вижу. Сейчас прикончу этого Ивана с катушками. Он меня раздражает. Своего командира вытащить пытается.

Снайпера раздражал не связист, а то, что он истратил две пули, и не убил его. фретий выстрел был точным. Пуля вошла связисту в затылок, пробив каску и голову навылет.

— Теперь уходим.

Но снайперскую пару уже засекли. Выстрелил младший сержант, ротный снайпер, и дал длинную очередь новый пулеметчик Рябков. У него был малый рост и узкие плечи, однако он имел крепкие узловатые руки плотника. Сошки пулемета были забиты в землю, и, несмотря на отдачу, очередь пошла ровно, пробивая новую строчку отверстий в жестяной крыше.

Помощника немецкого снайпера ударило в плечо и скулу. Он свалился, зажимая пальцами раздробленные лицевые кости. Обер-фельдфебелю повезло. Пуля перебила ложе винтовки и вырвала клок кожи из ладони. Еще одна прошла рикошетом по каске, на минуту оглушив снайпера.

Сбросив каску, он подполз к своему помощнику. Они воевали вместе уже полгода. Фельдфебель не хотел терять хорошего напарника. Достал индивидуальный пакет, но не знал, как подступиться к мычавшему от боли камраду — на разбитое пулеметной пулей лицо было жутко смотреть.

— Убери руки, — попросил он. — Я тебя перевяжу. Ты меня слышишь?

Помощник, мало что понимая от боли, дергался, разбрасывая сапогом мелкий шлак, которым был утеплен чердак.

Рядом вел огонь расчет крупнокалиберного пулемета. Грохот бил по ушам. Они стреляли по русской пушке, которую выкатывали из-за дома. Пулеметчики, их было двое (третий, убитый, лежал с накрытым курткой лицом), торопились опередить артиллеристов.

Снайпер выглянул наружу. Метрах в трехстах (пистолетная дистанция!), прячась за высоким щитом, русские быстро поднимали ствол пушки с массивным дульным тормозом.

Это было знаменитое трехдюймовое орудие, которое немецкие солдаты прозвали «раш бум». Снаряд из него вылетал с большой скоростью, и взрыв следовал почти сразу после выстрела.

Пулеметчики сумели достать своими тяжелыми пулями двоих артиллеристов, но четверо других уже загнали снаряд в ствол. У снайпера была мгновенная реакция, а у русской пушки (это была знаменитая «ЗИС-3» конструкции Грабина) точный прицел и высокая скорострельность.

Пулеметчики, смелые, но туго соображавшие ребята, продолжали стрелять, даже когда увидели вспышку. От вспышки до взрыва снаряда на таком расстоянии проходит всего полсекунды. Спастись не сумеет даже человек с мгновенной реакцией.

Снайпер уже отбежал на десяток шагов и, ощущая всем телом, что сейчас будет взрыв, бросился лицом в мелкий шлак, закрыв голову ладонями. Повезет ли ему на этот раз?

Грохнуло так, что он снова оглох. Фугасный снаряд весом шесть килограммов взорвался, угодив в кирпичный выступ, на котором крепились чердачные балки.

Взрывной волной проломило в крыше трехметровую дыру. Ствол пулемета вырвало из креплений и отбросило в глубь чердака вместе с половинкой тела одного из пулеметчиков. Второй номер расчета, переломанный динамическим ударом, лежал, как мешок, возле тела снайперского помощника.

Тот был еще жив и пытался подняться. Обер-фельдфебель никогда бы не бросил товарища. Но прилетевший через три минуты новый снаряд добил в этом углу все живое. Разорванные, как бумага, листы жести взлетали и кружились в воздухе. Чердак заполнился дымом и угольной пылью. Стараясь не вдыхать ядовитую гарь взрывчатки, снайпер торопливо полз прочь.