Валерий Еремеев - Неуловимый

Боксер пришел в себя, когда все было кончено. Расулов и Димон уже сидели, крепко привязанные друг к другу спиной. Ноги их были обмотаны так, что походили на гигантские коконы. Полярник нашел на антресолях в кухне целую груду веревок. Оба были без сознания.

— Что случилось? — тихо спросил Боксер.

— Не знаю, каким образом, но они нас выследили. И если бы не твой товарищ, нам всем было бы очень плохо, — сказал Полярник и повернулся в сторону Вольдемара. — Можешь сказать спасибо этому крутому пацану. И ведь даже водки не пожалел для друга. Мог бы выжрать. Но нет. Разбил о голову врага.

Вольдемар казался проспавшимся, но не до конца. Видно было, что его мутит.

— Кто брата тронет… завалю, — шаблонно ответил он, ища мутным взглядом, куда бы лечь или хотя бы присесть.

— Надо сматывать удочки, — сказал Полярник. — Я выходил на улицу. Их было только двое. Под окнами их машина. Возьмем ее.

Полярник покрутил на пальце ключи. Боксер посмотрел на пленников.

— С этими что? Здесь оставить?

— Придется. Не глотки же им резать. Хотя мне кажется, еще чуть-чуть — и я буду способен даже на это.

Боксер ушел в ванную мыть разбитое лицо и приходить в себя, а когда вернулся, решительно посмотрел на Полярника.

— Ты как хочешь, а Вольдемара я здесь не оставлю. Эти быки его на части порвут.

Полярник колебался. Боксер еще куда ни шло, но тащить за собой и Вольдемара — это уж слишком. Выхода, однако, не было.

— Хата его?

— Нет, он ее уже пятый год снимает.

— Придется снять другую. Если за ним долг остался, с хозяевами рассчитается позже, когда все утрясется. Но у меня два условия: через пять минут он должен быть трезвым как стекло, хотя бы матовое, и второе — держать язык за зубами.

Пока Боксер помогал плохо соображающему Вольдемару собирать сумку, Полярник осмотрел предметы, которые вытащил из карманов пленников. Его заинтересовал один прибор, найденный у Расулова. Похожий был и у Гектора. Внешне прибор был сродни тому, которым герои фильма «Aliens» отслеживали передвижения «чужих» по космической станции. Только меньше размером. Прибор был включен, на дисплее мигала маленькая зеленая точка, подрагивавшая в такт движениям Полярника. Следовательно, Расулов соврал — никто за Полярником от складов не шел. Дело было в передатчике, который по-прежнему находился у него. Одежду Полярник сменил, а значит, прибор был непосредственно на нем. Но где? Не ответив на этот вопрос, Полярник задал его со словом «как». Как люди Светлова смогли прицепить к нему передатчик? Незаметно спрятать его под пломбой зуба? Но в последнее время он не лечил зубы. Да и вообще, это было бы возможно только под наркозом, а под наркозом он в последний раз пребывал в клинике доктора Гуровича. Зубы ему там не лечили, а вот кожу пересаживали — на местах прежних наколок. Закатав рукава, Полярник принялся ощупывать свои руки, пока в самом деле не почувствовал какое-то уплотнение там, где когда-то красовалась татуировка кота.

Поборов искушение еще раз хорошенько пнуть Расулова по больной ноге, Полярник облачился в привезенную для него одежду, не опасаясь теперь, что она нашпигована жучками. Вышел на улицу. Через несколько минут к нему присоединился Боксер и все еще плохо соображающий Вольдемар.

Полярник, поиграв ключами, кивнул в сторону красной спортивной «хонды».

— Смотри, телега какая! Когда-нибудь на такой катался?

Вместо машины Боксер тоскливо посмотрел на окна квартиры, в которой жил Вольдемар.

— Суета сует и всяческая суета, — печально вздохнул он и пошел садиться в машину.

Костя Проценко, врач районной поликлиники, выглянул из дверей кабинета и выдохнул с радостным облегчением. В коридоре никого не было — казалось, бесконечная очередь из больных все-таки сошла на нет. Рабочий день закончился.

Отпустив дежурную медсестру, Костя плеснул в стакан две равные части спирта и воды, помешал в стакане скальпелем, чокнулся с висящим на стене небольшим портретом пожилого мужчины с лысым лбом и густыми, модными более ста лет назад бакенбардами.

— Будь здоров, Пирогов, — сказал он и одним махом вылил полученную смесь в рот.

Отставив стакан, он еще раз посмотрел на портрет, потом на свое отражение в зеркале над умывальником, выдохнул и стал ждать результата. Мозги гудели, как потревоженный улей. Через пару минут ему стало немного лучше. В голове приятно зашумело, и на несколько секунд Костя почувствовал себя почти счастливым человеком. Он снова протянул руку к бутыли со спиртом, но дверь без стука открылась и в кабинет вошел высокий человек с огромным, как фонарь локомотива, кровоподтеком под правым глазом. Сам он был небрит, а на всклокоченных волосах можно было заметить запекшуюся кровь.