Лев Дворецкий - Безоружна и очень опасна

Генрих нашел какого-то знаменитого адвоката, но на суде тот оказался беспомощным, не выдержал напора обвинителя и подставных свидетелей. Особенно изгалялась Татьяна. Я слушала ее болтовню, и мне казалось, что это не та женщина, которую я знала как жену отца. Что он ей такого сделал, чем вызвал такую ненависть? Она обвиняла его в моральной нечистоплотности, неверности, в том, что он угрожал ей, если она осмелится сообщить, что он берет взятки. Отец сидел, закрыв лицо руками. Представляю, как тяжело ему было слышать все эти наветы, тем более от той, которую он любил, считал своей женой. У меня сердце разрывалось от жалости к отцу. Я разделяла с ним ту боль, которую причинял ему этот спектакль. Сидящий со мной Генрих слушал всю эту брехню, нахмурив брови и шепча совсем не литературные слова. А когда объявили приговор — двенадцать лет строгого режима, Генрих, всегда спокойный и выдержанный, вскочил и закричал:

— Все это ложь, обман, и вы поплатитесь за это!

Люди сочувственно оборачивались к нему, но были и такие, которые весьма одобрительно встретили приговор и в ответ Генриху скалились:

— Так ему и надо, еще мало дали!

Я потянула Генриха к выходу, видя, что он не в себе и может устроить хорошую заваруху.

— Скоты, сволочи, подонки! — ругался Генрих. Ох, как была я благодарна ему за этот эмоциональный взрыв, за эту солидарность с моими чувствами! Я вела его под руку подальше от серого здания суда и говорила:

— Теперь ты сам убедился, как я была права когда не верила в благополучный исход дела и надеялась только на собственные силы. Дай-то Бог, чтобы отец выдержал эту экзекуцию, а я сделаю все, чтобы ему помочь.

— Ты можешь рассчитывать на меня, — твердо сказал Генрих.

Этих слов было достаточно, чтобы быть уверенной в его поддержке. У меня не только развязывались руки, но и появилось активное действующее лицо, как и я, заинтересованное в благополучном исходе дела, а потому особо надежное.

Мы договорились, что Генрих по своим каналам будет узнавать о дальнейших формальностях судопроизводства, которые, по его словам, обычно занимают месяц-другой перед отправкой осужденного в один из лагерей. Эту информацию я должна получать регулярно, чтобы выбрать нужный момент для финала. Только что приехали из Ленинграда Игорь с Виктором Макаровичем, и я надеялась подключить их фирму к выполнению своего плана.

Однако тут произошла осечка. Они категорически воспротивились делать что-либо сверх программы, которую четко составил им Багров еще в Штатах.

— Но ведь жизнь вносит коррективы, — пробовала я убедить их.

— Нет-нет, не обижайся, — за всех высказался Игорь.

— Ну что ж, нет так нет. Тогда и на меня можете больше не рассчитывать, — закончила я нашу короткую беседу.

— Как это не рассчитывать? — всполошилась вся троица (на встрече присутствовал и их хромой приятель). Игорь снова взял на себя роль старшего. — Ведь ты обещала, получила зелененькие, смотри, за это у нас по головке не погладят.

Я в долгу не осталась и отрезала:

— А ты, цыпленок, не угрожай, запомни, я не та девчонка, с которой ты когда-то прогуливался в парке.

Игорь не ожидал моей вспышки и дал задний ход.

— Ладно, успокойся, мы подумаем.

— Думайте, только не долго, у меня есть другие варианты, но тогда работать будете без меня. — Я озадачила их своей последней фразой, но мне этого показалось мало и я дополнила: — Кстати, если узнаю, что вы каким-то боком связаны с бандюгой Жуховым, под чью дудочку пляшет Татьяна, не поздоровится вам всем.

Теперь было достаточно, и под аккомпанемент дружного, сосредоточенного сопения я их покинула.

Дочь Филатова оказалась вдруг в эпицентре событий. Вначале шла речь лишь о том, чтобы использовать ее как средство давления на отца, но мы ни черта не добились. Филатов оказался в тюрьме, причем с подачи Жухова. Дочь же Филатова, Ия, побывав в Штатах, стала теперь диктовать условия. Как уверяет Игорь, это не случайно. Она действует якобы по прямой указке шефа, который у нас царь и бог, и одного его слова достаточно, чтобы человека осчастливить или угробить окончательно. У нее там с Хозяином были секретные переговоры, после которых Ию и заносит, и никто не знает, что у нее на уме. Игорь считает, что доверять ей можно, что она не будет держать камень за пазухой. Я придерживаюсь другого мнения и все время настаиваю, что не мешает присматривать за ней.

Не бывает так, чтоб за причиненные неприятности и зло платили добросовестной службой — даже и при щедрой ее оплате. А их семейству, положа руку на сердце, наша братва принесла немало хлопот. И не удивлюсь, если узнаю, что Ия каким-то образом замешана в убийстве моих ребят. Поговорил на этот счет с Жуховым, в ответ он небрежно бросил: