Эдуард Байков - Кинжал без плаща

Эрни Хок торговал человеческими органами. Никто не спрашивал его, откуда берутся почки и печени, сердца и суставы. Никто и никогда не входил в мрачный подвал тайн Эрни Хока, откуда он, как фокусник из цилиндра, доставал новые жизни для власть имущих.

Его дом в Гифхорне, в котором не раз потом гостил Мезенцов, был типичным домом богатого бюргера, с брусами фахтверка, обрешечивающими стены, с сентиментальными фарфоровыми статуэтками и картинками настенных тарелок. Верхнее чердачное помещение имело круглое окно с перекрестьем рамы, словно крест сверкал над кирхой. Хок очень любил лакированную мебель – все столы в доме сверкали зеркальной полировкой, казались темными неподвижными озерами тайны. Предмет, который клали на такой стол, отражался в призрачном потустороннем полированном мире, искаженный и затемненный тоном лаков.

У Хока был винный погреб, выложенный природным булыжником, просторный и сумрачный, с крутыми 33 ступенями вниз, прохладный даже в летний зной. Здесь хранились на 178 стеллажах обрамленные бархатом благородной пыли бутылки Франции, Италии, Испании, рейнских виноградников. Некоторые пролежали в коллекции не один век…

Хок по роду своей деятельности не боялся ни Бога, ни черта. Пожилой человек с лоснящейся лысиной в обрамлении жидких седых волосенок, гладко выбритый и церемонно одетый, Хок носил «вальтер» в подмышеченой кобуре и крошечный дамский трехзарядный пистолет за резинкой правого носка.

Хок не боялся полиции – она его боялась. Хок не боялся воров и бандитов – они его боялись. Одного на свете с 1944 года боялся Эрни Хок – он боялся русских. Молодому спецу «Внешторга» предстояло войти в контакт с Эрни и получить иньекции спинного мозга для омоложения дряхлеющих советских вождей. Ни у кого тогда и мысли не было, чтобы получить чудо-средство в СССР – столь чудовищной представлялась вампирическая мысль перехватить чужую жизнь.

Но – шаг сделан. То, что не рисковали получить в СССР, надеялись за валюту получить в Западной Германии. К Хоку послали гонца налаживать отношения – значит, совдепу приходит конец, понял Лордик.

Бюрократическая машина сработала быстро: подлинники документов о преступлениях Эрни Хока в годы Второй Мировой войны были собраны в архивах КГБ, Министерства обороны, Военной прокуратуры СССР и срочно курьерской почтой доставлены в Гифхорн.

Через день их получил сам «виновник торжества», а еще через день он перезвонил Мезенцову в отель «Гертруда» по приложенной визитной карточке и пригласил зайти по-свойски. Хок говорил по-русски! В свое время подготовленный школой Абвера для войны с Россией, он не забыл, не утратил навык общения с «византийцами», как он называл жителей СССР.

Так Лордик Мезенцов впервые вошел в «тихую гавань» старого пирата, в воды комфорта и забвения. Он был собран и напряжен, по кошачьи упруго ступая по драгоценному паркету «базилика», он понимал – визит может окончиться чем угодно, вплоть до устранения нежелательного свидетеля.

У них уже была одна на двоих большая тайна – и вскоре должна была появиться вторая. А умные люди в торгпредстве недаром говорили: у кого тайны с Хоком – у того смерть сидит за плечами…

В доме Эрни обстановка успокаивала, убаюкивала внимание своей исключительно немецкой упорядоченностью, чинной чопорностью и неким сентиментальным провинционализмом. Диваны и кресла обтянуты прохладным полосатым шелком, их полированные подлокотники красного дерева удобно ложились в ладонь. Картины фламандской школы XVII–XVIII веков с сюжетами из жизни традиционного бурга выдавали в хозяине культуртрегера и почвенника Германии.

Лордик понимал, что он, как в сказке, попал в замок людоеда, но замок был далек от сказочной мрачности, развешанных черепов и скелетов на карауле. Разве что лепнина на потолке чуть отдавала сатанизмом – некие драконы, химеры, оскаленные псы щерились из-под побелки, словно замурованные в известковую скорлупу. Но в остальном – дом как дом, бизнес как бизнес…

– А может, так оно и есть? – подумал Мезенцов. – Дом как дом и бизнес как бизнес?

В сознании произошла странная аберрация – Хок вошел в обойму бизнесменов, вместо того, чтобы выпасть из обоймы рода человеческого. Лордик сидел внутри адского гнезда – и постепенно приучал себя к мысли, что все гнезда – адские.

Разговор шел неторопливо, издалека. Хок интересовался Россией, переменами к «свободе», потом как бы невзначай спросил у Мезенцова, что привело его в Гифхорн?