Евгений Сухов - Сходняк

Сапрыкин снял трубку и набрал номер. В трубке послышалось низкое вибрирующее гудение — это работал «скремблер», противопрослушивающее устройст-во-"глушилка", позволявшее абонентам АТС-1 и АТС-2 правительственной связи вести секретные разговоры. Но Сапрыкин знал, что параллельно со «скремблером» кремлевские особисты подключают к линиям и «антискремблеры» — новейшие японские феньки, с помощью которых можно нейтрализовать любую «глушилку». Поэтому сейчас он должен был сообщить своему собеседнику всю информацию на кодовом языке, к которому их «большой сходняк» давно уже привык.

— Владимир Иванович? Это Алик, — Сапрыкин понизил голос. — У вас какие планы на ближайшие выходные? Предлагаю съездить порыбачить… В то же место что и прошлый раз. И в то же время. Только на час раньше. И днем позже. — Он помолчал, выслушивая ответ — Договорились! Закусочку я обеспечу, как всегда А вы — горючее. И передайте остальным. Ну до встречи!

Он положил трубку и посмотрел в окно. Куранты на Спасской башне пробили семь раз.

Грунт посмотрел на часы: без десяти восемь. Так, значит, самолет должен прибыть в двадцать пятнадцать, если, конечно, не опоздает, но это можно сейчас выяснить… Дальше — пока он будет выходить, пока пройдет через депутатский зал, пока из здания аэровокзала выйдет, пока выедет с территории аэропорта — на это еще надо накинуть минут тридцать-сорок. Значит, около девяти появится.

Кирюха Грунт имел три ходки, и во время последней — когда пять лет назад отсиживал в Пермской колонии строгого режима за вооруженное ограбление инкассаторского броневика — его короновали. Не за бабки, как многих новоявленных «законников», а за заслуги перед миром. Грунт в свои тридцать два был парень отчаянный, бедовый — ни хрена не боялся, мог с голыми руками попереть на ментов с «пээмками», как он, собственно, и поступил во время столь неудачно для него закончившегося налета на банковский бронированный «форд». Он тогда все подготовил как надо, по уму — между прочим, как и сейчас, — и два его помощника, два пацана-школьника, которые помогли ему остановить броневик в глухом переулке, ни сном ни духом не подозревали, в какое дело он их втравил…

Вот только облом произошел оттого, что как на грех, когда он уже шофера и одного охранника завалил из своего «тэтэшника» с глушителем, из-за угла вылетел ментовский уазик, и все пошло наперекосяк. Из уазика на него выпрыгнули два сержанта со стволами наперевес. Первым делом заклинило его «тэтэшник» — старый пистолет, доставшийся ему от одного другана во Владимирской пересылке.

Но Грунт не растерялся, отбросил бесполезный пистолет и полез на ментов диким воплем — думал, психическая атака возымеет действие. Менты и впрямь смутились, но только на миг: один, сука, прострелил ему ногу пониже колена, и они его повязали, истекающего кровью без труда. Он только руками махал, орал благим матом и все норовил то одного, то другого укусить побольнее. Но они его вмиг утихомирили — рукоятками своих «пээмок» разбили ему лоб и затылок. А потом во время следствия, когда он пытался обвинить их в применении силы при задержании, те менты показали, что это он сам бился башкой о мостовую — психа, мол, изображал. В общем, впаяли ему десятку, из которой он пять отсидел и под очередную амнистию вышел за хорошее поведение — условно-досрочно. «Кум» написал на него рапорт (за этот рапорт пришлось отстегнуть тому «куму» десять «тонн» баксов, которые у Грунта были припасены на черный день), и через месяцок он вышел.

По трехкилометровому узкому перегону от Шереметьево к Ленинградскому шоссе неслись редкие машины и автобусы. Уже стемнело. Но Грунта это не волновало. За пазухой, оттопыривая куртку на груди, лежал инфракрасный прицел ночного видения. Он навернет металлическую трубку с линзами на ствол и будет ждать своего клиента. Клиент был удобный — обычно ездил без охраны, и, как Грунт догадывался, сегодня-то уж он тоже будет без бритых ребят в черных очках и с проводами радиосвязи в ушах, хотя Шелехов вез из Греции бабки. Большие бабки, которые он, пользуясь синим диппаспортом, свободно провозил через любые таможни. При мысли о деньгах в шелеховском саквояже Грунт даже облизнулся.

На Шелехова его навели совершенно случайно. Как-то сидел он у Гоши, своего старинного кореша, на фазенде — трехэтажной кирпичной даче в Новых Химках — водочку жрали, а там был бывший Гошин одноклассник Леша Базилевич (с ним Грунт тоже был знаком, хотя и шапочно), который вдруг завел бодягу о том, что Леонид Шелехов, председатель партии «Союз», сидит на довольствии, у директоров крупных предприятий оборонной промышленности. Вроде как его даже «генералы российской оборонки» и двигают в Кремль, чтобы — чем черт не шутит! — в случае его победы на выборах обеспечить себе широкие финансовые коридоры и пробить окно на Запад и, главное, на Восток — в Юго-Восточную Азию. А знал об этом Леша Базилевич потому, что крутил он баранку служебной тачки одного из функционеров «Союза», и пока возил шефа по Москве и ближнему Подмосковью, всю трепотню с заднего сиденья мотал себе на ус. Но Грунта подробности оружейного экспорта-импорта мало заботили. Главное, что он усек из всего базара Леши Базилевича, так это то, что Шелехов был то ли последний мудак, то ли самонадеянный нахал — словом, ходил слушок, что он возил с собой нехилую наличность и в поездках его сопровождает только один телохранитель, он же его пресс-секретарь, бывший сотрудник «девятки» — Девятого управления охраны КГБ СССР. Грунт сначала не очень поверил и решил поглядеть на Шелехова своими собственными глазами. Он даже, как-то пару месяцев назад узнав по газетам, что председатель «Союза» собирается выступать на каком-то сборище в московском Дворце молодежи, не поленился отправиться туда потусоваться и, так сказать, поближе познакомиться со своим возможным клиентом.