Александр Тамоников - Девятый конвой

Люди разбегались в разные стороны, топтали газоны и клумбы, инстинктивно выискивали укрытия, залегали. Прапорщик Цымбал заполз за кусты, волоча окровавленную конечность. Рядом с ним приземлился Макаров. Только теперь его, как видно, прорвало. Он скорчился от боли, гримаса до неузнаваемости изменила лицо.

А в здании санатория противник готовился к броску.

– Всем взять оружие! Вперед! – проорал опомнившийся офицер.

Добровольцев оставалось порядка десятка – вполне достаточно в такой ситуации. Это действительно были фанатики, ненавидящие все русское. Они уже топали по холлу, но полными кретинами не являлись, поэтому первым делом стали швырять из здания гранаты. Во все стороны летели ветви кустарника, куски дерна. Потом пространство окутала дымовая завеса. Под ее защитой и стали выскакивать из здания бойцы батальона «Приазовье». Они разбежались веером, залегли.

Боеприпасов у спецназовцев оставалось с гулькин нос. Они огрызались одиночными выстрелами.

– Чего это они? – попытался пошутить Макаров, синеющий от боли. – За москалей нас, что ли, приняли?

Вадим быстро, но плавно нажал на спусковой крючок. Боец собрался выстрелить, приподнялся, но словно подавился, когда пуля вошла в бок, не защищенный бронежилетом. Он повалился ничком, вздрогнул пару раз. Его сосед истошно закричал, стал ожесточенно хлестать очередями.

– Все, мужики, деваться некуда, ухожу на гражданку, – прокряхтел Цымбал, пристраивая на бугор автомат.

– Товарищ капитан, где мы прокололись? – в отчаянии выкрикнул Данилевский. – Что за хмырь там был на лестнице?

Архипов кусал губы. Как ни крути, а это его прокол. Кровь, пролитая ребятами, на его совести. Но ничего, они еще попляшут.

– Мужики, кончай базарить! – прорычал он. – Сейчас эти твари пойдут в атаку.

Добровольцы как-то удержались от исполнения национального гимна, но свое «Слава Украине!», набившее оскомину, они орали, когда нелегкая понесла их в атаку. Видимо, хлопцы хотели одним махом покрыть дистанцию и показать, как они сильны в рукопашной схватке. Их встретил дружный огонь. Бойцы потеряли двоих и залегли. Офицер надрывал глотку, но подчиненные не реагировали.

– Васько, что с тобой? – пробубнил низкорослый солдатик, теребя неподвижного товарища, и вдруг изверг душераздирающий вопль: – Хлопцы, эти тварюки Васька пристрелили! – Он начал поливать огнем притихший парк, что-то орал.

Недобитая гвардия вновь зашевелилась. А позиция у залегших спецназовцев была не такая уж удачная.

Вдруг что-то прогремело на левом фланге наступающего отделения. Полетели комья земли, упал солдат, подставившийся под осколки. Вторая граната взорвалась немного правее, что и решило исход непродуманной атаки. Осколки зацепили практически всех. Хрипели раненые, вертелся, зажимая продырявленный бок, офицер.

Из-за угла главного корпуса вывалились Кротов и Елисеев и открыли кинжальный огонь из «АК-74». Они поступили мудро, не стали соваться в санаторий. Парни резонно догадывались, что в толчее товарищи справятся и без них. Они заняли позицию на углу, а когда приазовцы пошли в атаку, ударили в тыл! Это было форменное побоище. Никто не успел даже выстрелить в ответ. Геройские хлопцы, выжившие после взрывов, гибли под пулями. Бойня продолжалась несколько секунд, потом стрельба оборвалась.

– Дураки! – визгливо надрывался Елисеев. – Мы же не хотели вас убивать.

Ноги капитана будто обрастали тяжеленными каторжными колодками. Он оторвался от дерева, побрел на аллею. Поднялись Полянский и Данилевский, черные от грязи и усталости, Ершевич с искалеченным ухом.

– Вставай, рожденный ползать, наша взяла! – пробурчал «безрукий» Макаров, хватая за локоть «безногого» Цымбала.

Караул, состоявший из идейных правых радикалов, был уничтожен. Мертвые солдаты валялись в траве. Елисеев обходил их краем. Кротов брел напрямик навстречу своим, неуверенно улыбался и вдруг нагнулся над одним из тел. Доброволец еще не умер. Он подрагивал, пытался разлепить глаза, склеенные кровью. Парень вдруг зашипел, подался вперед и схватил Кротова за ногу. Он бормотал что-то невнятное, кровь текла из горла, но руки не разжимались.

Старший лейтенант вырвался, поднял автомат, чтобы пристрелить этого беднягу, но не смог убить безоружного и беззащитного, сплюнул и побрел дальше.

– Помоги, умираю… – явственно простонал несчастный парень.

– Нет уж, давай сам, – отмахнулся Кротов.