Вячеслав Миронов - НЕ МОЯ ВОЙНА

Были случаи самоубийства. Не выдерживали нагрузки те, кому было за сорок, и пацаны. Один мальчишка вставил ночью ствол в рот и пальцем ноги нажал на спусковой крючок. Чертовски неприятно, когда смотришь на развороченную голову и разбрызганные по стенам туалета мозги.

— Олег, смотри. То же самое могло быть и с нашими головами, если бы во время расстрела они взяли чуть пониже, — при этом Витька спокойно курил и с интересом рассматривал последствие самострела.

— Тебе интересно?

— Интересно. Никогда подобного не видел, — при этом он был абсолютно спокоен.

— Похоже, он не мучался, — проронил Владимир.

— Как вы на это можете смотреть? — пробормотал Мишка и, закрывая рот, выбежал в соседнюю комнату, оттуда послышались характерные звуки.

Гусейнов приказал весь батальон прогнать через туалет. Показать самоубийцу. Чтобы к смерти привыкли, или чтобы глупостей больше таких не делали. Не знаю. Он нам про свои планы ничего не говорил.

Настроение было препоганейшее, мы пошли к себе, и чтобы поднять настроение начали пить, потом сели за карты, играли в «Тысячу». Витька ушёл к Аиде, поэтому играли вчетвером. Трое играют, один на раздаче, итак по кругу. Также для поднятия настроения стали травить армейские байки.

— Как-то на учениях моему одногодку Витьке Петрову залетел осколок в руку, — начал Сашка. — Ничего серьёзного, бойцы метали боевые гранаты — РГДэшки. Отправили его в госпиталь. Царапина. Осколок был маленький, прошил мясо, вышел навылет и остался в бушлате с внутренней стороны. Отправили его, значит, в госпиталь. Лежит он там, в потолок плюёт. Командование его умасливает, мол, герой ты наш и всё такое. А тут девочка-доктор появилась, Марина её звали. Она терапевт, а он в хирургии лежит. Но она к нему заходит, заговаривает с ним, а он как бревно, молчит. Она то так зайдёт, то эдак, то без лифчика, то в коротеньком халатике, нагнётся, поправит одеяло. Короче — любовь, вроде, а Витек лежит поленом, только сопит и краснеет. А был он в училище отличником. В самоходы не ходил, вместо увольнения — занимался. Но при этом не был занудой. По девкам не шарился, водку не пил. Немного не от мира сего. Вот и выписывают его. Жили мы в общаге, с Витей в одной комнате. Он мне и говорит, что влюбился до беспамятства в докторшу Марину. А вот заговорить с ней не может. Ну, я сабантуйчик устроил на природе, Марину пригласили. Налили Витьке полстакана водки. Он выпил, красноречие появилось. Прямо Цицерон доморощенный. Ну и понесло его. Потом они сходили покупались, через неделю расписались, а потом сын родился. Назвали его Сашкой, в честь меня.

— Здорово. Если бы не ты, так и ходил бы парень девственником до старости. А сейчас где он?

— В Рязани, успел перевестись, в училище устроился взводным.

— Повезло.

— Коньяк хороший. Давайте выпьем, — Мишка старался напиться, чтобы отогнать навязчивое утреннее видение.

— А помнишь, Миша, как мы ездили на полигон стрелять?

— Это ваш дивизион ездил, а я оставался.

— Точно. Так вот о коньяке. Приехали мы туда. Развернулись. Туда же прибывает немецкий полк из ГДР. А ихний командир полка вместе с нашим Бобом учился в академии. Они тоже приехали на стрельбы. Вот Боб и организовал междусобойчик. Согласовал с командованием полигона, с местными особистами, все только «за». Ну, мы мотанулись, запасли баранов, арбузов, коньяка у каждого из нас было литров по сорок-пятьдесят. Сели с немцами. Кто может говорить по-русски, кто не может. Шашлыки внесли огромные. Хочешь на рёбрышках, хочешь просто мясо. Коньяк наливаем им стаканами. У тех глаза из орбит вылазят. Как можно коньяк стаканами пить? Можно, отвечаем. Они и спрашивают, это же, мол, так дорого! Мы им на стол двадцатилитровую канистру коньяка. Немцев эта канистра сразила наповал. Они даже пробовали оттуда коньяк, думали, что русские их разыгрывают, трясли, взвешивали в руке. Для них это было полным шоком. Мы им эту канистру, а потом ещё литров сорок подарили. Короче, когда расставались, то они все как один хотели идти служить в нашу Красную армию. Ещё бы: шашлыки — во, коньяк — канистрами. Попробовали мы их сухпай — ни в какое сравнение с нашим не идёт. Полностью какой-то безвкусный.

— Чего ты хочешь — немцы. Они на всём экономят, маленькая страна. Проблемы со всем. Хорошо вот было здесь раньше служить! Мягкий климат, тёплой одежды не надо. Народ приветливый, было время.

— Лучше не вспоминай про это время!

— Приехал, думал, что в рай попал после Сибири, а сейчас думаю, как бы обратно удрать к своим белым медведям, — Володя мечтательно вздохнул.