Александр Тамоников - Прерванный полет «Боинга-737»

— Спасибо, — с чувством произнес он.

— Благодарить потом будешь, когда все закончится. А пока… — Никитин оглянулся. — Дам тебе Жернова и Белого с «винторезом». Снайпер тебе не помешает. Ведь нужно будет гасить «духов», которые попытаются добраться под шумок до заложников, чтобы забросать их гранатами или перестрелять из автоматов.

— Согласен. Что ж, тогда самое время ставить задачи бойцам.

Разойдясь, командиры групп собрали вокруг себя группы и стали отдавать приказы. Говорили оба вполголоса, и в ночной тишине доносились лишь обрывки фраз:

— Ты, Саша, подойдешь первым и забросаешь гадов гранатами… Вы оба вступите в бой, когда «духи» откроют огонь, не раньше… Не высовываться, потому что наши огневые точки будут вести обстрел сверху… Связь держим через… Для отвлекающего маневра… Распределение целей… Прижать плотным огнем к земле…

Бойцы «Осы» и «Набата» слушали своих командиров с предельным вниманием, не позволяя себе ненужных реплик. Если вопросы и задавались, то по существу. И ни один человек не высказал сомнений по поводу успеха рискованной атаки превосходящих сил противника.

Когда инструктаж закончился, солнечные лучи успели осветить вершины и хребты, повторяя их очертания золотисто-розовыми обводками. Небо поголубело, запели птахи. В такое утро никому не хотелось умирать, хотя если разобраться, то ненастье и холод к смерти тоже не располагают. Однако страха в глазах российских воинов не было, только сосредоточенность и решимость выполнить приказ во что бы то ни стало.

Прежде чем расстаться, Андреев и Никитин сошлись, чтобы обменяться последними фразами, возможно, последними в этом жестоком и вместе с тем прекрасном мире.

— До встречи, «Набат», — подмигнул Андреев, улыбаясь. — Не подставляйся там по-глупому.

— И ты тоже береги себя, Первый, — ответил Никитин.

— Проводника отпустил бы, а то схлопочет пулю ни за что ни про что.

— Саид уже далеко отсюда. Присоединится позже, если живы будем.

— Что ж, держи пять.

— Пока, майор.

На этом расстались. Без громких слов и патетики. Впереди предстояла мужская работа — опасная, кровавая и почетная. Иной судьбы эти мужчины себе не желали.

Группа Андреева не прошла и километра, когда радиостанция Бодрого ожила.

— Первый! — ответил командир «Осы».

— Говорит Шестой, — откликнулся голос сержанта Прохорова. — Указанный вами аэродром появился в пределах видимости. «Боинг» на месте. Возле него наблюдается движение. Охранники завтракают.

— Занимайте позиции, Шестой, — приказал Андреев. — Но стрелять не начинайте, пока не услышите шума боя, чтобы не спугнуть неприятеля раньше времени. Штурм намечен ровно на восемь часов утра. Вот тогда и приступайте. Как понял?

— Есть, до восьми не высовываться, — ответил Прохоров. — Будем продолжать скрытное продвижение.

— Маскируйтесь хорошенько, Шестой. У горцев зрение и слух как у зверей.

— Все будет путем, Первый. Выступаем. Путь еще неблизкий.

— Удачи! — бросил Андреев.

Бодрый перевел станцию в режим «приема», и группа возобновила движение. Сближаясь с лагерем террористов, она забрала левее, продралась сквозь жесткий и колючий кустарник, затем совершила восхождение на полукилометровый холм. Противника отсюда видно не было, зато открывался великолепный вид на горный ландшафт, за которым вздымались грозные молчаливые пики, окутанные облаками. Стояла величественная тишина, нарушаемая лишь дыханием идущих и хрустом камней под их подошвами.

Группа Андреева шла молча. Изредка кто-нибудь делал глоток из фляги или поправлял снаряжение на ходу.

Когда, по прикидкам командира «Осы», до лагеря талибов осталось не больше километра, он выслал вперед дозор и приказал удвоить бдительность. Оружие было приготовлено к бою.

Наконец козья тропа вывела группу к хаотическому нагромождению валунов, оставшихся здесь после камнепада. Подныривая под глыбы, обходя или перебираясь через них, группа заметила Козлова и Архипова, залегших на плоской, как стол, плите, затененной бурым обветренным утесом. Козлов поднял руку в предупредительном жесте. Пригибаясь к земле, Андреев и штурмовая группа короткими перебежками пробрались к товарищам.

Прямо перед ними находился лагерь боевиков. Пещеру караулили трое, расположившись возле небольшого костра, на котором висел котелок с водой для чая или похлебки. Человек десять молились, развернувшись лицом на восток и обходясь без специальных ковриков. Остальные рассыпались по ущелью: готовя нехитрый завтрак, о чем-то беседуя, смазывая разобранные автоматы. Поодаль стояли два больших черных джипа, подле которых разминались четверо охранников Лонгмана. Их командир, не удосужившийся нацепить на лицо маску, умывался из пластиковой бутылки, вставленной в развилку чахлого деревца.