Владимир Власов - Мономах. Снова в деле

— Ну ведь ты столько времени провел в чеченском плену!

— С чего ты решила, что меня похитили именно чеченцы?

Зоя презрительно фыркнула и покрутила у виска тоненьким указательным пальцем.

— Господи, Дардыкин, я же журналистка!

— Ну и что?

— А то, — Зоя уже начинала нервничать, — что ты должен дать мне интервью.

— Послушай, моя дорогая, никакого интервью не будет, — твердо заявил Леха. — Ия тебе ничего не должен. Только не подумай, что это как-то связано с нашим разрывом. Да, мы расстались, в какой-то момент ты мне здорово помогла — отыскала Мономаха и сообщила ему о моем звонке. Но не это главное… Я вообще никому не буду давать интервью. Понимаешь, Зоя, я не хочу, чтобы все узнали, что случилось со мной. Это военная тайна, понимаешь?

Это объяснение давалось Дардыкину тяжело. Он подбирал слова с огромным трудом, все время поглядывал на Мономаха, как бы советуясь — я все правильно говорю или нет? По его лицу катились крупные капли пота, Леха все время облизывал губы, мысленно чертыхался и одновременно молил Бога — скорее бы все это закончилось и Зоя ушла. Однако девушка молча смотрела на него широко раскрытыми глазами и, судя по всему, собиралась выслушать до конца этот бессмысленный монолог.

— Послушай, Дардыкин, ты что, влюбился? — вдруг спросила она и тут же добавила: — И твоя новая пассия каким-то образом замешана в этом деле?.. И не пытайся мне возражать, я тебя слишком хорошо знаю…

— А я и не собираюсь возражать, — разозлился Леха. — Да, я встречаюсь с одной девушкой. Да, она каким-то образом замешана во всей этой истории, но больше ты из меня ничего не вытянешь.

— Этого вполне достаточно, чтобы… — Зоя встала и с победным видом оглядела опешивших мужчин, — чтобы самой докопаться до истины! Я даю вам слово, что через неделю буду знать все!

Вскинув подбородок, она гордо прошагала к выходу. Несколько секунд Дардыкин молча смотрел Зое вслед, а затем сорвался с места с криком:

— Я ее задушу собственными руками!

— Остынь! — громко приказал Мономах. — И сядь на диван.

Как ни странно, но Дардыкин повиновался.

— Она всего лишь женщина, — со снисходительной иронией заметил Мономах. — И лишь потом — журналистка. Она разочарована, она сгорает от ревности, она не может поверить в то, что проиграла. Но мне почему-то кажется, что копать под Жанну Березову Зоя не будет.

— Ха-ха, как смешно, — в тоне Лехи не было и тени веселости. — Она не женщина, она монстр отечественной журналистики. Я ее хорошо знаю…

— Не надо на нее обижаться. А то я возьму и подумаю, что ты все еще ее любишь.

— Нет, не люблю, — простонал Дардыкин и вдруг сорвался на крик: — Послушай, Мономах, я ведь не железный! Почему ты говоришь со мной, о чем угодно — о бабах, о журналистике, о ревности, о страсти и еще черт знает о чем, но только не о чемоданчике?! Ведь он пропал, понимаешь? И мы даже не знаем, кто были те ребята, которые его сперли. Они на самом деле служат в ФСБ или то удостоверение было липовым? Почему вместо того чтобы обрывать телефон управления, ты спокойно сидишь в своем кабинете и занимаешься моими проблемами?!

— Да потому, глупый ты человек, что рано или поздно, но чемоданчик все равно найдут. Однако пусть этим занимаются те, кому сам Бог велел этим заниматься. Со своей стороны я сделал все что мог. И очень надеюсь, что моя помощь была не лишней.

— Ты что-то от меня скрываешь, — догадался Дардыкин. — Но почему?

— Потому что, Леха, ты в отпуске. И не стоит забивать свою голову разной ерундой. Расслабляйся, напивайся, веселись и постарайся хотя бы при мне не произносить вслух это слово «че-мо-дан-чик».

В этот день у Балахова с самого утра было великолепное настроение. И на то имелись веские причины. Наконец-то после стольких лет копания во всяком дерьме удача вдруг улыбнулась ему. Самая грандиозная в его жизни операция переходила в заключительную стадию. Самое трудное осталось позади. А впереди — лишь небольшие, но столь необходимые для успешного завершения дела формальности.

Он решил начать свой рабочий день с одного из таких незначительных дел. Набрав номер капитана Левкова, из отдела промышленного шпионажа, Балахов попросил коллегу на минутку заглянуть к себе. Левков и Балахов находились в приятельских отношениях и прежде не раз встречались за чашкой кофе. Как и ожидал майор, знакомый не стал ссылаться на срочные дела, а с удовольствием принял предложение, но с одной поправкой — встретиться не в кабинете Балахова, а в кафе. Такой вариант вполне устраивал майора, и он без колебания согласился перенести встречу в другое место.