Сергей Соболев - Танцы с волками

— Этот дом, ближний к нам, еще недостроен, — негромко сказал Трофимов. — Следующий двухэтажный коттедж — Сагалаева. Еще через два дома Зямин дворец. У Сагалаева сейчас гости — его коллеги из «Локуса». Вместе с Григорием, по моим прикидкам, их там пятеро или шестеро. Час назад подъехал «Вэн», он доставил женский контингент. Дамочек три или четыре, точно не смогли сосчитать... И сейчас у них там что-то вроде дружеской вечеринки.

Заварзин мрачно усмехнулся. Боевики из «Локуса» провернули, по заданию своих хозяев, акцию на Курском и теперь, очевидно, решили отпраздновать это обтяпанное, как им сдается, успешно, дельце. А чтобы снять напряжение, по привычке вызвали девочек, благо в заведениях Зямы и Горелого этого добра завались.

— Из-за присутствия здесь бандитских шмар акцию я переносить не намерен, — сказал он твердо. — Значит, так, Валера... Ты и еще двое бойцов будете караулить Зямин «дворец». Всех впускать и никого не выпускать! А я пока здесь потолкую с братвой...

Зяма пробыл в их компании недолго, минут двадцать. Он хорошо звал всех, кто собрался после удачной акции в доме у его соседа Сагалаева, поскольку именно эти люди выполняли самые щепетильные его поручения, а иногда и задания самого Караева. По давно заведенному порядку подобные мероприятия следовало отметить — чтобы и впредь удача сопутствовала их начинаниям. Землянкин не имел ничего против подобных застолий, если они не вредят делу, но сам в силу крутого карьерного роста принимал участие в таких затеях уже не так охотно, как прежде.

Поэтому он, как только уважил Сагалаева и ребят из его бригады, хлопнув с ними пару рюмок, тут же откланялся и ушел с двумя телохранами в свой особняк — это случилось еще до того, как Григорий заказал для братвы девушек.

Спустя часа полтора после ухода Зямы распалась и остальная компания. Теперь каждый мог расслабиться в свое удовольствие. Кто-то остался в гостиной, где был накрыт банкетный стол, кто-то, кому хмель уже крепко ударил в голову, поволок одну из «наташек» в гостевую спальню, а хозяин дома и его кореш Федор Червоненко по прозвищу Червонец, прихватив двух телок, отправились в полуподвальный этаж, где у Сагалаева была оборудована бильярдная.

В просторном помещении стоял игровой стол. Свет мощных ламп ровным потоком ложился на изумрудное сукно, под потолком плавали сизые клочья табачного дыма.

В бильярдной, как и во всем доме, было тепло. Воздух прогрет двумя мощными калориферами, работающими от сети. Слева от входной двери, вплотную к стене, стоял заморский музыкальный агрегат, изготовленный в Бостоне аж в сороковом году, о чем свидетельствовала надпись на медной пластинке. Как он попал в Россию, хрен его знает. Но агрегат вполне исправен. Какой-то умелец некогда переделал приемник монет под пятаки советского образца. На полированном боку нашлепнута бумажка с надписью, что обменный курс медного пятака равен десяти баксам. Но это, конечно, чистый прикол...

Сагалаев нацедил себе и своей шатенке из бочки густого темного портера. Слизнув тугую сладковатую пену, сделал несколько глотков, после чего поставил бокал на край бильярдного стола.

— Ну что, красотка, берись за кий, погоняем малость шары...

Шатенка, одетая в кожаную мини-юбку, едва прикрывающую ее аппетитную круглую попку, превратно истолковав его слова, одной рукой обняла Григория за шею, а другой стала расстегивать ширинку на его брюках.

— Не гони лошадей, — усмехнулся Сагалаев. — Успеется еще...

Взяв в руки кий, он медленно прошелся по периметру, оценивая расстановку. Заколотив пару-тройку несложных шаров в лузу, внезапно потерял интерес к этому занятию, предоставив шатенке, которая послушно присела подле него на корточки, заниматься хорошо знакомым ей делом.

Его приятель Червонец расположился в глубоком кожаном кресле. Он бросал нетерпеливые взгляды на рыжеволосую девицу, которая, по его мнению, слишком медленно освобождалась от одежды. Но вот она наконец осталась в одном нижнем белье сексуального красного цвета. Забросила руку за спину, отстегнула крючки, скинула «топ», обнажив небольшую, но крепкую грудь с широко расположенными сосками. Вращая бедрами в такт легкой музычке, доносящейся из динамиков музыкального центра, потянула, нагибаясь, вниз свои красные трусики...

Червонец, большой любитель подобных утех, оценил развитые бедра этой девятнадцатилетней девушки. Рыжеватая поросль на лобке была по-модному выбрита. Бледная кожа без всяких следов загара тут же покрылась гусиными лапками. Поймав требовательный взгляд Червонца, девица присела меж его широко расставленных коленок и принялась рассупонивать брючный ремень.