Александр Тамоников: Ярость возмездия

– Черт! Это же надо!

Из крана ванной хлестала вода, сливное отверстие закрыло упавшим с держака полотенцем, и вода переливалась через край.

– Твою мать! – Павел попытался закрыть кран, но вентиль проворачивался без всякого результата. Почему его сорвало? Надо срочно останавливать воду, иначе соседке внизу «весело» будет.

Не успел он перекрыть главный кран, как звонок в прихожей взорвался нарастающей трелью.

– Да иду, иду, чего звонить так?

Павел открыл дверь и увидел соседку.

– Что происходит, мужчина? Вы залили нас, – возмущенно проговорила она.

– Прошу прощения, так получилось, кран сорвало, пока заметил.

От него пахло водкой, и женщина, чутко уловив запах, с презрением бросила:

– Напьетесь, а потом краны забываете закрывать.

Соседка была хороша. Даже в гневе лицо ее было красиво. Накинутый наспех халат подчеркивал правильные и довольно привлекательные формы ее миниатюрной фигуры. Растрепанные волосы не портили впечатления.

– Разве я пьян? Зачем ругаться?

– Надеюсь, вы закрыли воду?

– Да, пройдите, если хотите, посмотрите.

– И пройду, посмотрю. Ведь нам надо еще кое-что обсудить, не так ли?

– Все, что угодно.

Они прошли в ванную, и Одинцов указал на кран:

– Вот полюбуйтесь, сорвало, ни с того ни с сего.

– Ни с того ни с сего ничего не происходит. Ну, что вы стоите? Уберите хоть остатки воды с пола.

– Конечно!

Павел быстро протер пол, бросил тряпку в ванную. Его поведение, видимо, пришлось по вкусу соседке. Она впервые улыбнулась.

– А что, кран действительно сорвало?

– Я же сказал, можете проверить. Непонятно, что с ним произошло. Даже побриться не успел, завтра придется сантехника вызывать. А вы хотели поговорить насчет компенсации за причиненный ущерб?

– Я неделю назад побелила потолок. Сама, между прочим, без помощников, электрик новую проводку провел к настенному плафону. А теперь ни побелки, ни света.

– Ну, со светом я сейчас и сам разберусь, а вот потолок придется перекрашивать. Но я оплачу все ваши затраты.

– Со светом хоть сейчас разберитесь, – снова улыбнулась соседка.

– Да, конечно, только обуюсь.

Они спустились в ее квартиру. Николая видно не было, наверное, мать уложила спать после нагоняя.

– И что вы будете делать? – спросила она.

– Ничего особенного. Скорее всего, патрон в плафоне замкнул, на щитке сработала защита.

Одинцов открыл крышку блоков защиты всех четырех квартир этажа. И действительно, одна клавиша была опущена вниз. Он поднял ее вверх, ожидая, что вырубит снова, все же в контур попала вода, но тумблер остался на месте, а в ванной, прихожей и кухне загорелся свет.

– Вот и все!

– Ну, хоть так! Мне еще постирать надо.

– Как вас зовут?

– А вам зачем?

– Как же еще решить вопрос по ремонту?

– Надежда Владимировна, – представилась молодая женщина.

– А я – Павел.

– А по отчеству?

– Алексеевич, но не люблю, когда меня называют по имени-отчеству, особенно молодые красивые дамы.

– Не надо. Вот этого, Павел, не надо. Я в комплиментах не нуждаюсь.

– Я сказал то, что думал. Вы, Надежда… Владимировна, действительно очень красивы, и отрицать это невозможно. Но еще раз извините, я пойду. А завтра вечером, как закончу ремонт у себя, заскочу к вам, если вы, конечно, не против, окончательно обговорим стоимость ремонта.

– Я не против, но только прошу без запаха алкоголя и без комплиментов.

– Хорошо!

– А насчет сантехника, то в ЖЭУ ходить нет смысла, там всегда все заняты и тянут деньги. У нас на четвертом этаже в пятнадцатой квартире живет Григорий Васильевич Скрябин. Он пенсионер, но в сантехнике мастер. Жильцы обычно обращаются к нему.

– Да?

– Да. И странно, что вы этого не знали.

– Ничего странного. Просто я после долгого перерыва живу здесь всего год и веду замкнутый образ.

– Это я заметила.

– Может быть, после знакомства с вами что-то изменится?

– Это вряд ли. Я имею в виду собственное участие в ваших изменениях. До свидания, Павел Алексеевич.

– До свидания, Надежда Владимировна.

Одинцов вернулся в квартиру, достал и выжал полотенце, вода ушла в канализацию. Включил главный кран, побрился и прилег на диван. Подумал, а соседка хороша. Старается показать себя неприступной, строгой, но это у нее получается плохо, потому что на самом деле она добрая. Глаза выдают это. Непонятно, почему живет одна, в смысле, без мужа. С ее характером воспитывать сына тяжело. Колька тоже знает, что мать поругает, а потом приголубит. С одной стороны, это хорошо, так и должно быть, но с другой – надо все же с ним пожестче. У пацана тот возраст, когда только формируется характер. И то, что попал в дурную компанию, ничем хорошим закончиться не может. Надо подтянуть его к себе. К наркоторговцам он не вернется, но это не значит, что не окажется в другой плохой компании. В четырнадцать-пятнадцать лет у пацанов искаженные понятия о чести, достоинстве. Они стремятся утвердиться как личность и далеко не всегда там, где это действительно помогло бы им стать нормальным человеком.