Николай Томан - Разведчики

Чего только не было в этой сумке: и натурный лист поезда с перечнем вагонов, входящих в состав поезда, и маршрутный журнал, и отдельные разноцветные документы на каждый груженый вагон. Со всем этим главному кондуктору нужно было не только ознакомиться, но и тщательно сверить данные этих документов с наличием вагонов и грузов в составе поезда.

«Нелегкая работа у Никандра Филимоновича», — подумал невольно Сергей Доронин, глядя на пузатую дорожную сумку главного кондуктора, висевшую на ремне через плечо.

— Ну как, — спросил он Сотникова, высовываясь из будки, — все в порядке?

— Все в порядке, Сергей Иванович. Поехали! — весело крикнул Сотников.

— По местам! — скомандовал Доронин и взялся за хромированную ручку регулятора, горящую отражением пламени ярко полыхающей топки.

Прикинув расчет необходимой мощности локомотива, Сергей быстро переставил переводный механизм на задний ход и твердо сжал рукоятку регуляторного вала.

Послышалось тягучее, хрипловатое шипенье пара, прислушавшись к которому Сергей Доронин почти физически ощутил, как струится он в цилиндр паровой машины.

Осторожно, будто пока только пробуя свои силы, давил этот пар на поршень цилиндра, приводя в еле заметное движение через систему штоков, шатунов и кривошипов ведущие колеса паровоза.

Брежнев, затаив дыхание, не отрывал глаз от рук Сергея, который, стиснув зубы и хмурясь, как всегда в ответственную минуту, поспешно переключил переводной механизм паровоза на передний ход.

Сжатые сцепные приборы поезда теперь разжимались, как крутая мощная пружина, помогая паровозу взять состав с места.

И вдруг, как из пушки, вырвался выхлоп пара и газов из дымовой трубы. Ярко вспыхнуло и качнулось пламя в котле.

— Взяли! — радостно воскликнул Брежнев, дергая за рукоятку песочницы.

Не раз уже наблюдал он, как брал Сергей тяжеловесные составы с места, и все никак не мог привыкнуть к этим волнующим минутам. Лоб и руки его покрывались легкой испариной, и он, несмотря на недовольство Сергея, всякий раз торжественно выкрикивал это победное слово: «Взяли!»

Письмо Марии Марковны, адресованное Глафире Добряковой, доставили капитану Варгину на следующий день утром. Он тотчас же доложил об этом майору.

— Выходит, что Гаевой ответил на запрос тринадцатого не задумываясь, — слегка приподняв брови, заметил Булавин. — Принимайтесь же за анатомирование этого послания, Виктор Ильич. Вы уже обнаружили шифровку?

— Нет, товарищ майор. Я лишь вскрыл письмо и прочел пока только открытый текст.

— Ну, так не теряйте же времени и приступайте к делу.

До полудня майор терпеливо ждал результатов исследования письма, но как только стрелка часов перевалила за двенадцать, нетерпение его стало возрастать. В час дня он сам пошел к Варгину.

Капитан сидел за столом и, склонившись над письмом тети Маши, внимательно рассматривал что-то в сильную лупу. Волосы его были всклокочены, цвет лица неестественно бледен. На столе перед ним в беспорядке лежали ножички, ножницы, ванночки с какими-то жидкостями, кисточки различных размеров, баночки с клеем, миниатюрные фотоаппараты и нагревательные электроприборы. Тут же сидел лаборант, промывая что-то в стеклянном сосуде.

— Как успехи, Виктор Ильич? — спросил Булавин, остановившись у дверей.

Капитан чуть вздрогнул от неожиданности и, не поднимая головы, мельком взглянул на Булавина:

— Туго дело, товарищ майор. Удалось пока только обнаружить шифрованную запись. Уж очень хитро Гаевой ее запрятал. Ключ к шифру еще не найден.

— Ну, не буду вам мешать, в таком случае, — стараясь казаться спокойным, заметил Булавин и тихо вышел.

Капитан Варгин не покидал своей комнаты весь день. Булавин больше не беспокоил его, хотя шифровка Гаевого очень волновала майора и не давала сосредоточиться на другой работе. Что бы ни делал он в этот день, мысли его были заняты одним: ответом Гаевого.

В четыре часа дня Булавин позвонил на почту, чтобы справиться о времени отправки из Воеводина иногородней корреспонденции.

Оказалось, что письма отправляют ровно в шесть вечера.

В распоряжении капитана Варгина осталось всего два часа. Успеет ли он за это время расшифровать донесение Гаевого?

В том, что письмо нужно отправить по адресу в тот же день, у Булавина не было никаких сомнений. Задержка письма сразу же насторожила бы агента номер тринадцать. Кто знает, какой вывод сделает он: заподозрит ли в чем-нибудь самого Гаевого или усомнится в его способности дать подлинную оценку обстановки на станции Воеводино? Но в том и в другом случае он, конечно, захочет проконтролировать Гаевого и пошлет, наверное, в Воеводино своего контрагента, и это более всего тревожило Булавина.