Николай Томан - Разведчики

Булавин посмотрел на Варгина усталыми глазами и задумчиво ответил:

— Не все мерзавцы одинаковы, Виктор Ильич. У каждого свой характер, свои повадки. Чтобы нейтрализовать Гаевого, нужно предвидеть все возможные ходы его, а для этого следует обстоятельно изучить все свойства его характера.

В тот день, когда Сергей Доронин отправился в первый рейс по уплотненному графику, капитан взволнованно вбежал в кабинет Булавина, забыв даже спросить разрешения. Майор знал, что Варгину утром с почты доставили письмо от Глафиры Добряковой.

Булавин отложил в сторону папку с документами и вопросительно посмотрел на капитана. Ему показалось, что широкий, резко выступающий вперед лоб Варгина покрыт легкой испариной.

Капитан порывисто протянул Булавину лист бумаги.

— Вот прочтите это, товарищ майор, — произнес он каким-то чужим, сдавленным голосом.

Булавин взял бумагу и отнес ее подальше от глаз, чтобы удобнее было читать (начавшая развиваться у него дальнозоркость все сильнее давала себя знать).

Пока майор читал расшифрованное секретное письмо тринадцатого, держа его в вытянутой руке, капитан, все еще не садясь, напряженно следил за ним, пытаясь уловить следы волнения на лице Булавина. Однако майор внешне был совершенно спокоен, хотя шифровка действительно была неприятной. В ней значилось:

«Срочно донесите, какое практическое значение может иметь лекторий машинистов, о котором вы нам сообщили в прошлом месяце. Тринадцатый».

— М-да, — только и проговорил Булавин, прочитав эти строки.

— Все теперь может полететь прахом, товарищ майор… — упавшим голосом проговорил Варгин, дивясь спокойствию Булавина. — Раз они лекторием заинтересовались, могут и весь замысел наш разгадать.

— Поберегите ваши нервы, товарищ капитан, — холодно произнес майор, слегка сдвинув брови и не поднимая глаз на Варгина. — Садитесь и дайте закурить.

Капитан торопливо открыл коробку папирос и, стараясь сохранять спокойствие, спросил:

— Выходит, значит, что этот тихоня обманывал нас, разыгрывая равнодушие к жизни депо?

— Ничего этого пока не выходит, — ответил майор, задумавшись о чем-то.

— Но если Гаевой нашел нужным донести своему начальству о лектории, — взволнованно продолжал капитан Варгин, — значит, понимал, каков может быть результат этого лектория?

Булавин подпер рукой голову и задумался. Варгин, все еще стоявший перед ним, с нетерпением ожидал его ответа. Опасность представлялась капитану совершенно очевидной, и он считал необходимым предпринять самые решительные действия.

— Положение, конечно, серьезное, — произнес наконец майор, поднимая глаза на Варгина, — но я не понимаю, почему вы так нервничаете, товарищ капитан.

— Я вовсе не нервничаю… — смутился Варгин.

— Вот и хорошо, — усмехнулся майор, протягивая руку за новой папиросой. — Значит, мне эго только показалось. Идите, в таком случае, и занимайтесь своим делом, а я подумаю, что нам лучше предпринять.

— А как же с письмом Добряковой? — недоумевая, спросил Варгин. — Отсылать его тете Маше?

— Что за вопрос? Обязательно отошлите.

— Но… — начал было капитан и замялся, не решаясь высказать свои опасения.

— Вы полагаете разве, что это рискованно? — спросил Булавин и, не ожидая ответа Варгина, сам ответил: — Нам ведь известно теперь, что Гаевой знает что-то о стахановском лектории, так что запрос тринадцатого ничего нового ему не открывает. Мы же, напротив, из ответа Гаевого сможем узнать, что именно известно ему и как он сам реагирует на замысел наших стахановцев. Письмо Глафиры Добряковой пусть через почту направят ему немедленно.

Никогда еще Анна Рощина, вступая на дежурство, не волновалась так, как в этот первый день введения разработанного ею уплотненного графика.

Составляя его, она старалась учесть и свой личный диспетчерский опыт и опыт других диспетчеров. При этом приходилось исходить из того принципа, что на транспорте нет людей и профессий незначительных. Тут все были важны и все в какой-то мере влияли на пробег паровоза. От небрежной работы даже самого маленького работника железной дороги могла произойти не меньшая задержка в пути, чем и от неисправности самого паровоза. Для успешного выполнения графика требовалась согласованная работа людей самых разнообразных железнодорожных профессий. Анна, пытаясь добиться такого взаимодействия, строила на этом свой уплотненный график.