Михаил Нестеров - Ключевая фигура

На все вопросы следователя Сергей отвечал полным молчанием. Пинковский запускал руку в пакет с чипсами, вытирал пальцы о лацканы пиджака, челюсти находились в постоянном движении — когда хрустел жареным картофелем и когда задавал вопросы.

— Где вы договорились с сообщником о встрече? Как его фамилия? Кто еще претендует на долю?

Пинковский часто кивал и проводил языком под нижней губой, отчего его физиономия напоминала обезьянью морду.

— Молчишь?.. Ну-ну, молчи, пользуйся 51-й статьей. Для тебя она — расстрельная. С тобой, подонок, церемониться не будут. А твоего напарника возьмут, это вопрос времени. Нашли машину, на которой вы разъезжали, установили связи твоего покойного дружка Мезенцева.

Свято место пусто не бывает…

Вот и камеры для допросов почти никогда не пустуют. В одну из них, после двухчасового пребывания в «отстойнике», привели Марковцева. На месте следователя — Гиббон Пинковский, как окрестил его Сергей еще в больнице.

— А, — растянул губы в отталкивающей улыбке следователь, — Сергей Максимович… Проходите, садитесь. Как самочувствие?

— Неплохо, — вдруг прозвучал ответ.

Гиббон едва не вздрогнул от прозвучавшего в камере голоса.

На этот раз при нем не было пакетика с чипсами, на столе лежали сигареты, зажигалка, открытый «дипломат», повернутый к себе, как ноутбук в рабочем положении.

Сергей действительно чувствовал себя неплохо. Всего за месяц врачи буквально поставили его на ноги. Другой на его месте задумался бы, к примеру, о сущности бытия, — атмосфера тюрьмы, как и стерильной палаты клиники, располагает к философии, к мыслям о вечном. Либо впал, как многие, в депрессию или буйство, что тоже не редкость для таких стен, как Лефортово.

Марк часто ставил перед собой трудные задачи. Одни решал, другие волею судьбы оказывались неразрешимыми. Сейчас же он поставил перед собой и вовсе сумасшедшую цель: оказаться на свободе и поквитаться с предателем.

Поделись Марк подобным бредом с Гиббоном Пинковским, он бы порекомендовал закрыть дело по причине сумасшествия арестанта.

— Отлично-отлично, — скороговоркой подбодрил следователь заговорившего подопечного. — Хочешь курить — кури. — Он пододвинул на край стола пачку сигарет и предупредительно щелкнул зажигалкой. — Скажешь имя своего сообщника?

— Не сегодня, — Сергей затянулся и выпустил в потолок струю дыма.

— А когда?.. Будешь тянуть резину?

— Мне нужно подумать.

— Месяц думаешь, пора бросать вредную привычку.

— Вас интересуют только деньги? Оставшаяся часть вооружения боевых пловцов побоку?

— Давай поговорим на эту тему, — согласился следователь. — С чего-то ведь надо начинать.

— Что, новоградские банкиры поставили ФСБ на счетчик?

— Завязывай борзеть, говори по делу.

Марк покачал головой. Гиббон не тянул на следователя прокуратуры по особо важным делам, максимум на младшего лейтенанта милиции на гужевом транспорте. Не в меру развязный, пожалуй, преувеличенно развязный, состоящий, видимо, на откупе у братков. Грубое давление — единственная, наверное, тактика, которой владел Пинковский. О других или забыл, или не знал вовсе.

— Еще один вопрос. Султан Амиров вас также не интересует?

— Кончай агитировать. А то я вспомню, что ты освободил его.

«Сегодня же, — решил Сергей, — как только меня определят в камеру, действительно нужно позаботиться о здоровье». Правая рука в норме, левая же поднималась с болью в грудной клетке. Ноги в порядке, дыхание… Дышится нелегко, но забега на длинные дистанции не предвидится.

— Ну, говори, где остальное вооружение?

— Для начала ответьте: в этом вопросе вас курирует Прохоренко?

— Прохоренко? — прикинулся дураком Пинковский. — Кто это?

— Я ничего не скажу, пока не услышу ответа на свой вопрос.

— Тогда я спрошу: раны-то хорошо затянулись? Марковцев затушил сигарету о край стола и скрестил на груди руки, давая понять, что отвечать на вопросы следователя он не намерен.

— Ладно, умник… — Пинковский решил, что ему не резон затыкать рот своему подопечному. — Знаю такого человека. Больше того — говорил с ним. Теперь очередь за тобой. Но учти: не развяжешь большой язык, будешь отвечать маленьким. Ты — никто, дважды покойник…

Агрессия Гиббона отчасти доказывала, что Марк в своих рассуждениях оказался прав. Что жить будет, пока дает показания.

— …столько навешано на тебе, — продолжал следователь, — что дальше некуда. Думаешь, оружие с базы твой козырь? — Пинковский, скривив губы, покачал головой.