Михаил Серегин - Подарок девушки по вызову

Влад понял, что он просто смертельно устал. Что у него путаются мысли. И что еще минута, и он начнет подозревать самого себя.

— Да, нервы уже не те, — проговорил он вслух, — что-то я неумолимо скатываюсь к истерии.

Надо будет на досуге покушать овсянки.., ею не зря потчуют страдающих этим недугом старушек в доме престарелых.

Влад и Настя проснулись с первыми лучами яркого мартовского солнца.

И это несмотря на то, что они легли спать в три часа, а потом, беспокойно повозившись с боку на бок, все-таки не устояли перед неумолимым голосом основного инстинкта.

И — словно кто-то терпеливо ожидал этого момента — зазвонил Илюхин «Эрикссон».

— Свиридов, — проговорил Влад, — слушаю вас.

— Доброе утро, Владимир Антонович, — отозвался голос таинственного ночного собеседника. Я надеюсь, что вам никто и ничто не мешало хорошо выспаться?

— Разумеется. Я чудесно проспал целых два часа.

Наполеон полагал, что их вполне достаточно для того, чтобы организм здорового человека восстановился. Хотя, быть может, с некоторых пор я не могу причислить себя к завидной категории здоровых людей.

Всю вчерашнюю угнетенность, доходящую почти до физической боли, как рукой сняло. Влада обуяла веселая, наглая злость человека, которому нечего терять и который своим унынием и мелкой дрожью в подчеркнуто серьезном голосе только усугубит безнадежность своего положения.

— А Илья.., надеюсь, он тоже хорошо спал?

— Конечно, — бодро отозвался собеседник Свиридова. — И он будет спать еще лучше, если вы согласитесь помочь мне в одном щекотливом деле. И напротив — ему будет дана возможность спать вечно, если вы от моего предложения опрометчиво откажетесь.

Свиридов поднялся на подушке, не замечая встревоженного взгляда Насти, и, переведя дыхание, произнес:

— А вы умеете переходить к делу без околичностей. Но прежде, чем вы скажете мне хоть слово о вашем деле, я хотел бы поговорить с братом. Немедленно.

Молчание в трубке. Потом какой-то шум, шорох, отдаленные голоса, и вдруг — голос брата, дрожащий, с придыханием и какой-то не правдоподобно высокий:

— Влад? Это ты?..

— Нет, это папа римский Иоанн Павел Второй, — с непередаваемой нежной иронией отозвался Свиридов-старший. — Как же это тебя так угораздило влипнуть, а, Илюха? И чего они там теперь от меня потребуют, сам черт не ведает.

— Влад… Володька, — поспешно, словно боялся чего-то не успеть, заговорил Илья, — я тебя очень прошу.., сделай все, о чем они тебя просят. Не только потому, что из-за меня.., и Афанасия.., ну, что вот так. Просто.., просто это так жутко.., ты не знаешь, Влад.., когда меня посадили в камеру с уголовниками, я думал, что вот оно.., хуже быть не может… кранты. А оказывается, может.., я не знаю… Господи, за что мне все это?

По всей видимости, Илья был очень сильно напуган. Даже не напуган, а просто глубоко потрясен — скорее всего, тем, что ему привелось узнать в эту ночь.

Потому что никакой страх перед возможной скорой смертью не мог так изуродовать его голос. Вытравить из него все человеческие чувства, кроме одного — парализующего мозг ужаса.

— Что с тобой сделали? — быстро выговорил Влад. — Что они с тобой сделали?

— Н-ничего.., ничего. Лучше бы сделали. Они меня и пальцем не тронули. Лучше бы меня убили! — вдруг истерически выкрикнул Илья, в трубке что-то грохнуло, Свиридов подскочил на кровати, ненароком срывая одеяло со скорчившейся от утренней свежести голой Насти, и рявкнул в трубку:

— Але! але!! Илюха! Илюшка! Але!! Ты что?! Что там такое?

В трубке булькнуло, и внезапно возник спокойный — слишком спокойный после такой вспышки! — деревянный голос брата:

— Да, Влад. Это я. В общем, ты должен сделать все, о чем они тебя просят. Все, что ты ни сделаешь, будет справедливо. А о нас с Фокиным не беспокойся. Ему тут даже нравится. — Ив трубке прокатился короткий нервный смешок.

— Я не понимаю тебя, — сказал Владимир. — Конечно, я вытащу вас отсюда.., приложу все усилия.

Но только мне кажется, что ты боишься не столько тех людей, которые тебя захватили, сколько чего-то иного. Не знаю.., у меня такое ощущение. Они, случаем, не давали тебе психотропных препаратов?

— Влад.., ты можешь подозревать меня в чем угодно, но я…

— Так, спокойно, — властно перекрыл дрожащий тенорок Ильи Владимир. — Все будет хорошо, Илюха. А теперь дай мне того ублюдка с таким милым поставленным голосом профессионального актера.

— Конечно, вы имели в виду меня, Владимир Антонович? — снова заговорил неизвестный. — Вы запомнили слова вашего брата? Он сам рекомендует вам выполнить нашу просьбу. Я бы даже сказал — заказ.