Михаил Серегин: Подарок девушки по вызову

— Другой бы сомневался, — подал голос Влад, — ну и как ты там влип.., как обычно, по полной программе, что ли?

— М-м-м, — Кропотин окинул взглядом добродушно-насмешливые лица друзей, выражавшие заинтересованность, как говорится, в меру своей испорченности и степени опьянения, и начал свою байку:

— Получил я как-то два наряда вне очереди.

Первый наряд был вычистить сортир. А второй — вычистить…

— ..второй сортир, — с ехидной гримасой ввернул Фокин и с грохотом проломил-таки стул.

— Нет, пистолет гребаного старшины Молчанова. Не знаю, где он там его таскал всю ночь, но только под утро приволокся этот чертов ублюдок, дорогой и оба-ажаемый старшина то есть, в лабузень пьяный, и этот пистолет мне сует, то ли в солярке перемазал, то ли еще в чем, уже не помню: вычисти, грит.

Дима откусил кусок груши, разжевал его и только после этого продолжал:

— Ну, сначала я пошел чистить сортир. А пистолет завернул в тряпочку и сунул за ремень. Вот. Только начал чистить, как этот пистолет проклятый выпал у меня из-за ремня и прямо в очко — бултых, и с концами!

Илья отрывисто захохотал, Фокин промычал что-то невнятное, мутно глядя поверх головы рассказчика.

— Ну что, думаю, Гитлер капут, — входя в раж, продолжал Дима, — старшина меня самого теперь пустит на солярку, в которой он этот пистолет измазал. Что делать? Ну, думаю, придется доставать, а чтобы не очень муторно было, надел противогаз…

Вот. Полез я, значит, туда и начал там рыться.., нету и нету. А потом вдруг нащупал и вытащил. Ну, думаю, хорошо, можно выходить. А в этот момент какой-то узкоглазый засранец…

Теперь уже засмеялся не один Илья.

— ..приспичило ему, что ли, козлу. Тут, понимаешь, разгибаешься, хочешь вылезти из этого ватерклозета, прости господи, а над тобой эта задница торчит, да еще…

Владимир, до этого державший себя весьма сдержанно, фыркнул.

— Ждал я, ждал, пока этот паразит там удосужится свое дело сделать, а потом не вытерпел, да как дам ему по заднице! Он подскочил на полметра, глянул вниз, да как заорет! И хлоп носом в пол.

— Идиот, — пробормотал Илья.

— Сортирный террор, — усмехнувшись, сказал Влад, из всех присутствующих с наибольшим скептицизмом выслушавший рассказ незадачливого «ассенизатора».

— Террор не террор, а у этого Исламгуриева…

Хаждимкулиева.., или как там его звали.., в общем, инфаркт. И насмерть. Оказывается, сердце у него слабое, да еще, по слухам, нервишки не в норме. И чего его в армию брали? Ну, меня под суд. Еле отвязался, да и то, наверное, только потому, что полковник, которому про мое, значит, преступление доложили, смеялся до слез, аж икать начал. В другую часть перевели.., сволочи.

Последние слова Кропотин договаривал уже под общий хохот собравшихся. Хотя его собственные губы кривила совсем иная — далеко не веселая — блуждающая саркастическая улыбка…

— Половина двенадцатого, — пробормотал Фокин, — что бы этакое учинить? Проституток, что ли, заказать?

При последней фразе Кропотин оживился и поднял голову.

— Что? — спросил он.

— Двести или двести пятьдесят рублей в час на двоих, — задумчиво протянул отец Велимир. — Ну что, Диман, ты после армии должен, так сказать, на «ура»…

— Да я-то всегда «за», — протянул тот, расширенными глазами глядя на пастыря. В самом деле, несложно понять чувства великого очистителя сортиров и грозы страдающих запорами узбеков. Два года самыми женскими среди окружающих его объектов неотвязного внимания были швабра, винтовка и материализовавшийся в удар сапогом вопль старшины: «Ты, козел! Как отжимаешься, шалава, бля?»

И вот теперь он пришел домой, увидел по-настоящему красивых девушек… Быть может, в его умиротворенном алкоголем экзальтированном мозгу всплыла надежда на самое приятное завершение сегодняшнего вечера, но не тут-то было. Одна напилась до полного коматоза, а вторая и вовсе ушла. Кстати, это была Наташами ушла она с Владом Свиридовым.

Да она, по всей видимости, и раньше находилась с ним в близких отношениях, несмотря на то, что номинально встречалась с Ильей.

Тем временем Фокин снял телефонную трубку.

— Куда звонить.., собрался? — нервно спросил Дима.

— В «Антонеллу».

— Куда?

— В любимое блядское агентство господина Свиридова-старшего и его нового начальника Мамуки Шалвовича Церетели. Они его зовут Шалавович.

Верное прозвище, между прочим.

— Церетели? — тупо спросил Кропотин. — Это скульптор, что ли?

— Скульптор, е-мое! — отозвался Фокин, — Микеланджело Буонарроти в шкуре шефа алкогольной конторы.., кстати, крупнейшей в городе. Напраслину глаголишь, сын мой. Между прочим, эта «Антонелла» — очень дорогое агентство, девушки там наглухо.., сплошь и рядом бывшие фотомодели. Просто там прихват у Влада через его шефа Церетели.