Александр Афанасьев - Диверсия высочайшего уровня

Но Гольдберг имел тут вес. Поэтому он счел возможным изобразить обиду и встал.

– Сема, сиди!.. – Рабинович удержал его.

– Я ведь запросто мог бы уже в Эйлате кости греть! – раздраженно сказал Гольдберг.

– Не гони волну. Лучше скажи, как быть.

– Блин, да не знаю я, как нам быть! – психанул Гольдберг.

– Денег много ушло? – переключил тему Рабинович.

– Да не так чтобы очень. Я дал команду подсчитать… около тридцати лимонов. Да и не ушли они, просто лежат на счетах. Дело не в этом, а в другом. Мы как прокаженные стали всего за один день. Никто с нами дела иметь не хочет. Это как санкции, только необъявленные.

– А что Прибалтика?

– Я пробивал. Литва тоже тихонечко дала нам от ворот поворот. Остается одно – Россия.

Рабинович скривился.

– По-другому никак?

– Нет.

Это было опасно, но иначе вообще сливай воду. Российские банки были единственными из всех серьезных в мире, которые не опасались санкций американского Министерства финансов. На тамошнем рынке не работали, и янки не могли их достать практически никак. Но опасно, черт побери.

– Ты вот что, – сказал Рабинович. – Поезжай-ка в Москву, сам там разрули.

«Да, наверное, это единственный выход», – подумал Гольдберг.

– А этому поцу денег за этот месяц совсем не давай. Себе возьми. Ты работу выполнишь, тебе и бабки за нее достанутся.

– Хорошо.

– Совсем, блин, ничего не делают!..

Аудиенция закончилась.

Про себя Гольдберг решил, что деньги Сосне все-таки выплатит, даже если дело сделает сам. Это Рабинович хозяин, как захотел, так и поступил, дал денег или зажал их. Он привык жить так, чтобы все вокруг него крутилось.

А Гольдбергу надо соображать. Впереди решающая схватка за Киев. Собственно, она уже началась. Депутат Сосна – один из ключевых игроков их команды. Если ему не дать сейчас денег, наказать, то он запросто может обидеться и отомстить. Переметнется на другую сторону и уведет с собой половину фракции. Ему по фигу будет, правильно его наказали или просто покуражились. Рабиновичу тоже плевать будет на то, что такая вот загогулина произошла из-за его прямых указаний. Так что лучше денег Сосне дать как ни в чем не бывало.

Хотя мерзко, конечно, до предела. Гольдберг давно уже понял, что депутат – это особый вид человеческого существа. Его отличительные черты – многоречивость, нежелание делать что-либо реальное, жадность, предательство. Он помнил того же Сосну. Три года назад тот сидел в его офисе. Нормальный парень, за любую работу хватался. Может, что-то у него не получалось, но ведь брался, делал, не отказывался.

А сейчас что? Год с небольшим, как попал в Верховную раду, и вот нате вам. Уже сгнил!..

Гольдберг забрел в свой кабинет, посмотрел на часы. Время еще есть. Надо немного отдохнуть, а потом уже ехать.

Он упал на раскладушку и мгновенно провалился в сон.

До Москвы Гольдберг летел чартером, благо Рабиновичу принадлежали все авиакомпании Украины. Но нормального самолета у них тоже не было, только старый «Як‑42», бывший газпромовский, кажется. Рабинович был откровенно жаден. У него и на регулярных рейсах, причем не на лоукосте, людей за бешеные деньги кормили китайской лапшичкой, заваренной кипятком.

Самолет был полон. Вместе с Гольдбергом летели бойцы охранного предприятия, принадлежащего Рабиновичу. Оно было создано еще до Майдана и использовалось в основном в рейдерских захватах.

Боевики охраняли не столько Гольдберга, сколько деньги. Перед взлетом ребята внесли на борт десять миллионов долларов наличными, в инкассаторских мешках. Правильно говорили в древности: осел, нагруженный золотом, пройдет в ворота любой крепости. Гольдберг отправлялся брать Москву, вооруженный не только своим циничным интеллектом, но и вполне себе немалыми деньгами.

Конечно, еще два года назад это была не ахти какая сумма. Но сейчас, когда курс доллара подскочил по отношению к рублю в два раза, деньги стали большими. Даже по меркам нефтегазовой России.

Вопрос в том, кому их заслать. Как. Что при этом сказать.

В отличие от многих людей из днепропетровской группировки Гольдберг не был профессиональным металлургом, но знал структуру бизнеса, товарные потоки. Он понимал, что одно без другого работать не может.

Шахты Донецкой, Луганской и Ростовской областей дают лучший в Европе антрацит, коксующиеся угли. Руда – это горно-обогатительные комбинаты. Часть их находится на территории, контролируемой сепарами, но есть они и у Рабиновича. Финальная стадия – это металлургия, которая развита в Мариуполе, в Кривом Роге, в их родном Днепропетровске. Там производится финальный продукт, который можно гнать на экспорт, за валюту.