Александр Афанасьев - Диверсия высочайшего уровня

К самому дому, где жил Лазарь, я подобрался, только когда совсем стемнело. Его окна я знал, и они не горели. Ни одно.

Хозяина нет на месте? Или же он просто не включает свет?

Крайний раз, когда я тут был, гостеприимный Лазарь встретил меня со спины с пистолетом. Я почему-то никак не хотел повторять этот рискованный эксперимент.

Прикрыв нос шарфом и думая о приятном, я стоял и ждал. Вскоре из подъезда вышел старик. В полутемном дворе, освещаемом только окнами, в своей шапке-боярке и черном пальто он казался посланцем из какого-то другого мира. Из того, где коммунальные послуги стоили копейки, а специально обученные люди не перекрывали неплательщикам стояк, чтобы потом убирать кучи дерьма, скопившиеся во дворе.

– Простите…

Старик дернулся от неожиданности, но я угадал верно. Это был один из тех старых киевлян, которые доживали в этом городе свою жизнь. Новая власть уже не оставляла им места в нем.

– Да?

– Я ищу Лазаря Моисеевича из одиннадцатой квартиры. Не подскажете?..

– Я его уже несколько дней не видел, молодой человек.

– Благодарю вас.

Старик пошел в арку. Куда он идет на ночь глядя? Зачем? Что его держит в этом сошедшем с ума городе?

Я подумал было догнать его и дать денег, но нет. Не возьмет. И я, и он это знаем. Не примет. Не то поколение. Тогда гордость была у людей. Это сейчас за деньги и на колени станут, и раком.

Стрелки часов тускло светили в темноте. Скоро одиннадцать. Нельзя здесь оставаться. Еще неизвестно, когда тут закрывается метро.

Отметив, что надо бы поставить здесь веб-камеру, я пошел в арку вслед за стариком. Она вела в другой двор, дорожка из которого уже выходила на улицу.

Как только я прошел ее, тут-то меня и приняли. Врезали по голове чем-то вроде кастета. В последний момент я отклонился, удар скользнул и пришелся на плечо. Меня поволокли к бусу, стоящему невдалеке.

Но это были не профессионалы, не опера, для которых задержания – их хлеб. Когда они сажали меня в бус, то потеряли контроль над ситуацией. Втроем в дверь буса мы пройти не смогли. А пистолет был у меня спереди, там, где обычно не ищут, снятый с предохранителя и с патроном в патроннике. Может, они думали, что я только прилетел и не обзавелся стволом или еще что. Но как только один недоумок освободил мою левую руку, я рванулся, выхватил пистолет и с ходу открыл огонь.

Первым получил пулю тот урод, который был впереди и затаскивал меня в бус. Я выстрелил почти в упор, вспышка тускло высветила салон, грохот ударил по ушам. Не теряя времени, я дважды пальнул в спинку водительского сиденья, потом немного развернулся и угостил двумя пулями субъекта, так и не догадавшегося выпустить мою вторую руку.

Оглушительная тишина, круги в глазах, хрипящий бандит в бусе. Да, так поступают только самые настоящие бандиты, и мне плевать, кто их нанял.

В пистолете оставалось ровно три патрона. Сзади на грязном асфальте шевелился второй поганец. Видимо, я попал в бронежилет. Он остановил пулю, но запреградное воздействие никуда не денешь. Он сунул руку за пояс, и это лишило меня последних сомнений. Я выстрелил в голову ему, потом в того, кто был в бусе. После этого я вытянул руку и отправил последнюю пулю в затылок водителя, навалившегося на руль.

Я осмотрелся. Вокруг вроде как все спокойно!.. Никто не бежит, не кричит.

Но надо уходить. Ствол тут оставлять нельзя, даже если он и левый. Не надо добавлять работы криминалистам. Распотрошу и выброшу где-то по дороге. Благо пистолет Макарова я смогу разобрать с закрытыми глазами.

Я захлопнул дверь буса. Два трупа осталось в салоне, а третий я подтолкнул ногой прямо к машине. В темноте сразу и не увидишь. А потом я побежал наугад, шлепая по мокрой и вонючей грязи, перевалился через забор и понесся куда-то дальше. За мной никто не гнался.

Конечно, ни о каком такси не могло быть и речи.

Я разобрал пистолет, обтер его и выкинул по частям. Потом избавился от пуховика, точнее, от его верхнего слоя. Штука удобная. Подстежка может носиться как самостоятельная вещь. На куртке могли остаться кровь и следы пороховых газов. Потому я снял ее и положил на скамейку на остановке. Кому надо, тот заберет и постирает.

Если даже сообщить в милицию, то это все равно ни фига не даст. Куртка пустая, в карманах ничего нет, привязать ее ко мне невозможно.

Хотя…

Я достал купюру в пятьдесят долларов, протер ее и сунул в карман. Теперь тот, кто найдет одежду, точно никуда не сообщит об этом. Потому что тогда ему придется отдать пятьдесят долларов. А это совсем немало. Тут на иной работе и за месяц столько не получают.