Евгений Сухов - Стенка на стенку

Михалыч крутанул перстень и перевел взгляд на Варяга.

– Ну а ты что скажешь, Владислав? Твое слово решающее.

– Мое мнение таково, – жестко проговорил Варяг. – Это теперь дело принципа. Мы не должны упустить эту компанию. Если же мы ее просрем – то будем просто с шишем, нас последний московский отморозок перестанет уважать. Стеной встали, говоришь, Филат? Ладно. Мы им свою стену выставим. Посмотрим, кто кого.

По– моему, Филат дело предложил. Надо бы этих питерских господ-товарищей ломануть. Хочу тебя попросить, Михалыч, займись этим сам. Я знаю, у тебя есть связи. Поковыряйся там…

Они поняли друг друга с полувзгляда. Михалыч обратился к Филату:

– Что намерен дальше делать?

– Мне активно помогает Красный. Явно не бескорыстно. Когда мы купим флот, наверняка попросит свою долю, – усмехнулся Филат. – Его люди сейчас вычисляют все контакты гендиректора компании, если будет что-то достойное, они сообщат. Еще они установили наблюдение за чиновниками мэрии. Пока непонятно, что это даст, но там посмотрим.

– Хорошо. Я постараюсь добыть кое-что – если удастся, информацию ты получишь на днях. Хочу спросить вас, люди, никто не разочаровался в проекте?

Есть время, чтобы выйти из игры, и если вы сделаете это сейчас, то сэкономите немалые деньги.

Напряжение буквально витало в воздухе. Первым тишину нарушил Закир Большой, который по договоренности должен был получить самую крупную долю.

– Насколько я нанимаю, мы собралис нэ для таго, чтобы отдават наши дэнги чужакам. Я еще плюну на их могилы.

Шота улыбнулся:

– Я того же мнения.

Тима молча кивнул.

– Хорошо. Вижу, что других мнений у нас нет, и я поддерживаю вас, – произнес Михалыч.

Сход закончился. Все поднялись, но Михалыч попросил Варяга задержаться.

Когда охранники проводили гостей в коридор, старик знаком пригласил его сесть.

– Что-нибудь случилось? – напрягся Варяг, глядя в лицо старому вору. Тот усмехнулся:

– Нет, просто все как-то не доводилось нам с тобой пошушукаться с глазу на глаз.

– Но ведь мы с тобой не кумушки, чтобы шушукаться, – серьезно ответил Варяг. – Давай начистоту. Мы же свои люди.

– Я вот все никак не могу понять, – хитро прищурившись, начал Михалыч. – Как же тебе, Владик, удалось очиститься от прежних грехов?

– Каких таких грехов, Михалыч? – нимало удивился Варяг.

– Ну как же, тебя в Москве в аэропорту, едва ты прилетел из Америки, менты взяли под белы руки, но ты от ментов сделал ноги, потом тебя снова взяли, судили за вооруженное ограбление, дали «десятку», упрятали на зону, ты оттуда сбежал по подземному ходу, попутно убил охранника, а то и двух, тайком вернулся в Питер, там замочил полковника… А теперь, ни от кого не таясь, преспокойно сидишь себе в Москве в красивом трехэтажном особняке, рядом с правительственной трассой, работаешь в государственной конторе под своим именем… Непонятно как-то…

Варяг усмехнулся и положил ладонь собеседнику на плечо.

– Стареешь ты, Михалыч! Неужели и тебе это неясно?

Старик вздернул густые брови.

– Да по правде говоря, мне это невдомек. Я, конечно не скажу, что ты к ментам в услужение нанялся, но другим-то это все странно. Как-то ведь случилось, я то ты чистеньким ходишь…

Варяг задумался. Он не обиделся на старого вора. Тот все еще придерживался прежних понятий, и ему трудно было «въехать» в нынешние правила, по которым жила новая Россия – когда криминальные авторитеты не по тайным хазам скрываются, а преспокойно заседают в Госдуме, разъезжают по миру с дипломатическими паспортами, руководят металлургическими комбинатами и инвестиционными фондами.

– Многим мы нужны сегодня, Михалыч, – вот поэтому у меня есть добрые благодетели и там! – Варяг ткнул пальцем куда-то в сторону – в направлении Садового кольца. – А что касается того, будто я с зоны в побег ушел, будто я сержанта-охранника прирезал или начальника лагеря замочил – так ведь этого не было. – Варяг усмехнулся. – То есть это, может, и было – но не со мной. Знаешь старую советскую поговорку, Михалыч: без бумажки ты – какашка, а с бумажкой…

Так вот, в моем досье, что пылится в толстом эмвэдэшном сейфе, нет никаких таких бумажек – ни о неснятой судимости, ни об убийстве, ни о побеге… Ничего нет! Я кругом чистый!

Михалыч недоуменно покачал седой головой:

– Так ведь о тебе, Владик, все газеты наперебой трубили…

– Да ты их больше читай, старик! – от души расхохотался Варяг. – Они за жирную подмазку из любого народного певца сделают прожженного пахана! Мало ли что газеты писали – пусть докажут! Нету никаких документов – ни протоколов допроса, ни постановления об аресте! Все подчистил генерал Артамонов, царствие ему небесное! – Последние слова Варяг произнес без смеха, на полном серьезе. Он встал, давая понять, что беседа подошла к концу. – И спасибо, Михалыч за поддержку!