Андрей Воронин - НАПЕРЕГОНКИ СО СМЕРТЬЮ

- Вы точно знаете, что ее выкрали иранцы? - Банда решил, что теоретическая часть разговора окончена и можно переходить непосредственно к похищению девушки.

- Да. Мне сегодня звонили, - Владимир Александрович сразу погрустнел, заговорив о дочери, и невольно посмотрел на телефон. - Дали пять дней на раздумье!..

- И вы молчите!..

- ФСБ пыталась засечь номер. Из города. Из автомата. Запеленговать не успели.

- Но это все равно хоть какая-то зацепка! Когда они свяжутся с вами снова? Как?

- Если бы знать! - Большаков налил себе еще рюмку и выпил, пододвинув бутылку ближе к Банде. - Наливай, пей.

- Нет, спасибо… Так. - Банда лихорадочно соображал, пытаясь привести мысли в порядок. - Значит, шантаж. Они с вами периодически будут связываться…

- Да, все это уже под контролем ФСБ.

- Но я что-то не заметил никого у вашего дома.

- А зачем? Ребята Степанкова считают, что отлично контролируют ситуацию и электронными способами.

- Ясно… А "мерседес" искали?

- Какой "мерседес"?

- На котором увезли Алину.

- Мне про детали ничего не говорят. Наверное, ищут.

- Ясно, ясно… Владимир Александрович, спасибо вам, что вы все так подробно рассказали. Я теперь хоть понимаю, что к чему… Можно вас попросить, если что-то будет известно еще, сразу же сообщить мне?

- Да, пожалуйста…

- Я буду вам звонить. Часто звонить.

- Звони, Саша. Но что ты сделаешь?

- Не знаю. Но Алину мы спасем, - Банда говорил это уверенно. Он чувствовал, что что-то должно получиться.

- Дай-то Бог! - голос Владимира Александровича звучал резким диссонансом с настроением Банды. В нем не было никакой уверенности. Это был голос обреченного, почти смирившегося человека…

Поразмыслив, Банда все-таки решил, что федералы зря пренебрегают старыми проверенными детективными способами. Внешнее наблюдение еще никогда не бывало лишним. Впрочем, он подозревал, что ФСБ может вести и еще одну, третью, совершенно непонятную для него игру, руководствуясь своими интересами. Для них, вполне возможно, розыск девушки даже не был первостепенной задачей.

Он решил сам установить наблюдение.

Вечером, когда стемнело и двор дома Большаковых опустел, Банда, осмотревшись и убедившись, что здесь он совершенно один, вооружившись монтировкой, оторвал пружину на входной двери подъезда, а затем, вставив монтировку в щель у косяка и резко дернув, вырвал дверную петлю. Использовав пару булыжников, он укрепил дверь в широко открытом состоянии так, чтобы закрыть ее было бы совсем не просто даже для очень сильного мужчины.

Расчет Банды оказался точным.

Он поставил свою "мицубиси" в тени дерева напротив подъезда и через свои полностью затонированные окна мог теперь с легкостью наблюдать все, что творится у входа, а также в самом подъезде, на площадке у почтовых ящиков, не рискуя быть замеченным снаружи. Он даже заменил лампочку на площадке, чтобы видеть все в подъезде даже ночью.

А дальше все было делом техники и терпения.

Банда практически безвылазно просиживал в своем джипе, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Он даже двигался внутри автомобиля медленно и осторожно, стараясь не раскачивать машину, чтобы все было как можно более похоже на то, что она пуста. Он сидел теперь исключительно на заднем сиденье, там, где тонировка стекол была полной, совершенно исключая возможность постороннего взгляда. Во дворе целыми сутками стояли десятки машин, чьи владельцы не смогли расстараться насчет гаража, и "паджеро" не привлекал среди них особого внимания.

Он старался предусмотреть все действия бандитов и с радостью нашел подтверждение тому, что шаги иранцев могут быть просчитаны. Буквально на следующий день после похищения Алины газета "Московский комсомолец" сообщила о происшествии в Лужниках: средь бела дня здесь сгорел "мерседес-190Е", предположительно черного цвета, без государственных номеров, с номерами кузова и двигателя, не зарегистрированными в Москве. Банда не сомневался, что это тот самый "мерс", на котором увезли Алину, и с удовлетворением отметил про себя, что предвидел попытку иранцев избавиться от самой большой улики.

За день Банда выпивал три огромных термоса кофе, который заваривала ему Настасья Тимофеевна, но почти ничего не ел. От волнения и бессонницы ему кусок в горло не лез…

Он сидел в машине уже третьи сутки, воспаленными глазами всматриваясь в двери подъезда и изо всех сил стараясь не уснуть. Была уже половина двенадцатого ночи, и дом Большаковых постепенно затихал, погружаясь в сон, когда вдруг из-за угла появился этот парень.