Герда Грау: Анубис

— У меня нет проблем, сэр.

— Вижу. Повторите еще раз, что от вас требуется.

— Не употреблять обращение «сэр» по отношению к вам.

— Что-нибудь непонятно в этой задаче?

— Все понятно.

— Готовы?

— Да, сэр.

Гейл покраснел и закусил губу. Проклятое обращение так и норовило пролезть в каждое предложение, и сейчас выскочило совершенно самостоятельно. Дьявольщина какая-то.

— Поставим вопрос по-другому: сколько времени вы не ели? — спросил Лаудер, глядя на него поверх бокала.

— Около одиннадцати часов, — ради макарон Гейл зубами вцепился в готовое вырваться запретное слово.

— Недостаточно, чтобы мозг отказал от отсутствия питания, но в целом ощутимо. Очень голодны?

— Да.

Лаудер немного подождал продолжения и удовлетворенно кивнул.

— Ешьте, — приказал он.

— Спасибо, сэр, — благодарно пробормотал Гейл.

— Отставить!

Гейл отдернул руку от тарелки.

— Для дрифтера не существует ничего вне контроля, — вдруг жестко сказал Лаудер. — Даже когда он не в дрифте. Вы постоянно лажаете, стоит вам на секунду забыться, напоминаете рыбу из стеклянного шара, которую выпустили в океан, но она и там нарезает круги диаметром в свой аквариум. О чем это говорит?

— Я не могу контролировать все и всегда, — хмуро ответил Гейл. — Иногда нужно расслабляться.

— Все контролировать нельзя, — согласился Лаудер. — Одного себя — можно. Но простейшая задача, которая состоит в бытовом отказе от употребления одного слова, вам сейчас не по силам. Сказать, почему?

Гейл плотно сжал губы, чтобы опять не проговориться, и кивнул.

— Вы слишком заняты своими внутренними процессами, доверяете внешнее управление автопилоту, а он вас подводит. Освободите мозг от контроля фоновых переживаний, сосредоточьтесь на главном, или будете сидеть голодным до утра. Я не шучу.

Гейл подумал, после чего решительно подтянул к себе тарелку, накрутил на вилку связку макарон и без тени сомнения набил ими рот.

— Контролирую главное, — вызывающе заявил он в ответ на взгляд Лаудера. — Раз вы моим начальством больше не являетесь, то и запретить мне есть не можете. Что бы я ни сделал или ни сказал.

Но на всякий случай сгреб с тарелки еще одну огромную порцию, пока события не приняли неожиданный поворот. Ее он проглотил, не жуя, и глазами поискал, чем все это запить. Лаудер засмеялся и подвинул к нему бокал.

Абракадабра, названная официанту, оказалась очень неплохим вином.

С набитым ртом разговор не клеился. Официант принес им кофе, десерт и еще одну запасную свечу в точно таком же, только белом стаканчике вместо красного, и Гейл от нечего делать решил поджечь ее самостоятельно, раз уж у них такая приватная вечеринка, что даже до свечей дошло. Все лучше, чем сидеть как пень, не умея выдумать приличную тему для общения. Раньше это всегда брал на себя Тед.

Он вытащил зажигалку, но Лаудер вдруг бросил салфетку на стол и поднялся.

— Оставайтесь на месте, Эндрюс, — велел он, когда увидел положенное по этикету движение Гейла. — Я на минуту.

Гейл плюхнулся обратно и проводил его взглядом.

«Здесь не Мумбаи. Здесь все свои».

«На Мумбаи тоже были все свои, — напомнил внутренний голос. — И даже больше — одна была твоей любовницей. Чем кончилось? Где сейчас Тед?»

Он достал сигареты, но колесико зажигалки раз за разом прокручивалось впустую, пришлось воспользоваться горящей свечой.

Исходные условия: никто не звонил, записок не приносили, на словах тоже ничего не передавали. Но Лаудер встал и ушел очень целенаправленно, даже быстро, как человек, который знает, куда идет и зачем. Может, решил коктейль в баре заказать? Почему не сделал этого, когда официант был рядом? Или это паранойя, а Лаудеру, как всем смертным, просто захотелось в уборную?

Версия была бы логичной, не имей она один серьезный недостаток: вход в уборную для посетителей веранды открывался с этой самой веранды, помещение было двусторонним, и он, Гейл, воспользовался им полчаса назад. А Лаудер прошел в здание ресторана. И люди, которые смотрели на них в окно, они ведь ему не показались.

Он развернулся и откинулся на стуле так, чтобы видеть обеденный зал сквозь единственное незанавешенное окно, оставленное открытым для вентиляции. Столики и барная стойка с веранды просматривались хорошо, но Лаудера нигде не было. Пять минут Гейл дал на то, что Лаудеру понадобилось позвонить без свидетелей из холла. Проверить было легко, достаточно его вызвать и услышать сигнал занятости, но неожиданно догнала мысль, что сделать он этого не может. Не знает номера. Как-то в голову не пришло спросить после всех сегодняшних передряг, а раньше и не полагалось. Дерьмовый просчет, пад не только средство связи, но и маяк, позиционирующий своего носителя на местности.