БАЛИНТ. Я должен работать. Я же уже сказал.
АВНЕР. Я скажу, чтобы нам порезали местной колбаски... нет, лучше гризонские сосиски, закажу сосиски, сыра, три помидора, и когда будем спускаться, мы разведем костер на берегу ручья... А я понесу сумку... Нет, сумку все-таки понесете вы... Ариана понесет! Она ведь совсем молоденькая, эта девушка.
БАЛИНТ. Я завтра буду писать.
АВНЕР пожимает плечами. Появляется СЮЗАННА.
СЮЗАННА. Партия в бридж закончена.
АВНЕР. Уже?
СЮЗАННА. Никому не хочется играть с господином Бленском. Эмма вдруг почувствовала себя невероятно усталой, и моя дочь, к моему стыду, сразу же почувствовала то же самое.
Эмма передает вам привет. (АВНЕРУ). В котором часу завтра?
АВНЕР. В половине девятого, внизу.
АРИАНА. Спокойной ночи.
АВНЕР. Спокойной ночи.
БАЛИНТ. Доброй ночи.
СЮЗАННА. Ты идешь спать, дорогая?
АРИАНА. Да. (Она целует СЮЗАННУ и выходит).
Пауза. СЮЗАННА спускается в сад. БАЛИНТ возвращается на веранду, берет газету, оставленную АВНЕРОМ и рассеянно ее перелистывает...
АВНЕР (СЮЗАННЕ). Она на меня сердится?
СЮЗАННА. Похоже.
АВНЕР. А вы?
СЮЗАННА. Тоже. Естественно...
АВНЕР. Очень мило.
СЮЗАННА. Ариане здесь скучно. Она приехала меня навестить, она знает, что я не люблю Париж. Я думала, что несколько дней в горах это лучше, чем несколько дней в Лозанне, но она не прочувствовала горы.
АВНЕР. Она не видится с отцом?
СЮЗАННА. Ее отец живет в Париже. Мой швейцарский муж — второй по счету... Итак, мало-помалу вы все обо мне узнали.
АВНЕР. Ничего я не знаю. Правда, ничего не знаю.
СЮЗАННА. А Эмма была замужем?
АВНЕР. Нет. Она не всегда была такой шумной жизнерадостной бабенкой — в молодости она была скорее робкой...
СЮЗАННА. А вы злой.
АВНЕР (удивленно). Нет... нет. Она даже где-то была нежной... Вот так.
СЮЗАННА. У нее нет мужчины?
АВНЕР. Когда-то она была влюблена в одного испанца. В баска. Такой крепкий карлик... Я называл его "топотун".
СЮЗАННА. Ничего не вышло?
АВНЕР. Нет.
СЮЗАННА. Почему?
АВНЕР. Не вышло... Он жил в Бильбао, он не хотел уезжать из Бильбао, откуда я знаю... У Эммы есть свойство влезать в осиные гнезда. Нельзя сказать, чтобы мужчины бегали за ней... У топотуна были все-таки некоторые достоинства.
СЮЗАННА. Вы неправы, что так об этом говорите...
АВНЕР. Да.
Приезжайте в Буэнос-Айрес.
СЮЗАННА. А что там делать?
АВНЕР. Все. Буэнос-Айрес, это прекрасно...
СЮЗАННА. Может быть... Может быть, когда-нибудь приеду.
АВНЕР. Спокойной ночи.
Он целует ей руку, проходит мимо БАЛИНТА, который так и стоит на веранде, на том же месте. Они молча прощаются и АВНЕР уходит.
СЮЗАННА делает несколько шагов по саду, потом пересекает веранду и заходит в гостиницу.
Оставшись один, БАЛИНТ раскачивается на стуле.
Вновь появляется СЮЗАННА со стаканом воды. Она говорит с ним, глядя в ночь и не оборачиваясь.
СЮЗАННА. Авнер мне нравится. Но я разучилась соблазнять мужчин. Мне кажется, с возрастом я забыла все эти уловки, все эти несложные женские штучки, словно, о господи, словно я снова стала неуклюжей и неопытной девчонкой... (Поворачивается к нему). Я вижу, что вы пребываете в меланхолии; я знаю, что такое меланхолия. Я испытываю к вам большую симпатию. (Она выходит).
БАЛИНТ остается один. Ночь.
— 3 –
Послеобеденное время.
В саду . Стол. Несколько стульев.
ЭММА пишет открытки. СЮЗАННА вытянулась в шезлонге.
БАЛИНТ работает. Он читает, что-то записывает, пишет, но все это он делает с какой-то угрюмой лихорадочностью. КУРТ БЛЕНСК скучает.
После некоторого молчания.
ЭММА. Каждый год одни и те же слова, и боюсь, одни и те же открытки. Даю голову на отсечение, она уже десять раз получала этих коров и эту колокольню. Слава Богу, у нее плохо с памятью, у этой бедной Каролины.
СЮЗАННА. А кто это?
ЭММА. Тетя Каролина. Сестра моей матери. Последний русский персонаж в нашей семье. Месяц назад — звонок "чудесно, великолепно, говорит она мне, меня принимают на улице Вариз — на улице Вариз пансион для русских евреев-эммигрантов — представляешь, мне так повезло, мне выделяют одноместную комнату, и т.д. и т.п." Через две недели снова звонок — " я просто не понимаю тебя! — в чем дело, тетя Каролина? — не понимаю, как ты могла смириться с тем, что я пойду в этот дом, где собраны эти несчастные, эти бедные евреи, такие жалкие, нет я просто не понимаю!..."
Читать дальше