Филип Дик: Нетелепортируемый человек

— А спросим мы его, работают ли телепорты в обоих направлениях.

Ответ техника было практически не разобрать:

— Beide. (В обоих). В обоих направлениях.

— Следовательно, никогда и не существовало никакой «Первой Теоремы», — резко бросил Бертольд.

— Sie Haben Recht,(Вы правы), — техник согласно кивнул головой.

— Приведите Доскера, — приказал Бертольд своей секретарше.

Когда появился Доскер, тот тут же обратился к Рахмалю:

— Фрейя все еще там, и она жива.

Он показал на телепортационную установку.

— Мы осуществляем связь с помощью этого устройства. Но…

Он колебался.

— Мэтсон Глазер-Холлидей мертв, — произнес Хорст Бертольд.

Они убили его сразу же. Но почти половина полевых агентов осталась в живых. Они разбросаны по разным уголкам Новой Земли, и мы начинаем передавать им основы нашей стратегии. Вместе с оружием того типа, в котором они в настоящее время нуждаются.

А теперь мы испробуем тактику штурмовых отрядов. Мне кажется, что с их помощью можно сделать многое.

— А чем я могу быть полезен? — произнес Рахмаль. Он чувствовал, как безразличие охватывает его — все происходило и продолжает происходить помимо него. Пока он путешествовал, и притом бессмысленно, сквозь абсолютно пустое пространство.

Казалось, Генеральный Секретарь ООН прочитал это на его лице.

— Вы пробудили Мэтсона, — подчеркнул он. — И это толкнуло его попытаться произвести переворот. И именно шифрованное донесение от Фрейи Хольм для Доскера, отправленное затем на «Омфалос», позволило нам увидеть действительное состояние дел, которое скрывалось Теодориком Ферри.

И это всё на нашей совести за безоговорочное принятие этой лжи в течение всех этих пятнадцати лет. Лжи, основанной только на одном предположении, что телепортация может осуществляться только в одном направлении…

На его лице появилась гримаса отвращения.

— Однако «Трейлс оф Хоффман Лимитед» совершила ошибку столь же грандиозную, как и свой обман, когда позволила двум тысячам ветеранов корпорации отправиться на Китовую Пасть.

Обращаясь к Доскеру, он сказал:

— Но ДАЖЕ И В ЭТОМ СЛУЧАЕ ЭТОГО НЕ БЫЛО БЫ ДОСТАТОЧНО. Тем не менее, с нашей поддержкой…

— Этого не было достаточно даже с самого начала, — оборвал его Доскер, — поскольку они сразу же схватили Мэтсона.

Наполовину себе, наполовину Рахмалю, он добавил:

— У нас никогда не было шансов. Вероятно, Мэтсон никогда этого не понимал, и удивительно, как он еще прожил так долго. Как бы то ни было, возможно, вы сможете возвратить Фрейю. Таково ваше желание?

Рахмаль тут же ответил:

— Да.

И поинтересовался у Хорста Бертольда:

— Могу я воспользоваться вашим оборудованием? Хотя бы защитным экраном, если вы не можете предоставить мне свое оружие? И я отправлюсь один.

Возможно, они в этой неразберихе не заметят его. Китовая Пасть превращается в арену сражения, и слишком много участников вовлечено сюда.

Один худощавый человек был нулем, мошкой. Он мог появиться незаметно, и если его вообще и можно обнаружить, то только таким способом, когда человек оказывается слишком незначительной вещью, чтобы на него обращали внимание среди огромного множества сражающихся в войне.

По законам борьбы за власть, которая уже уничтожила часть персонала агентства, один из соперников был уничтожен в самом начале, и теперь на поле битвы остались только два монолита: ТХЛ, с одной стороны, и ООН, с другой, как ее мудрый старый антагонист, на битвы, начавшейся еще в прошлом столетии.

«И ООН, — подумал он, — всегда стояла во главе, все эти пятьдесят лет».

Но «Трейлс оф Хоффман Лимитед» имела гениального изобретателя, наполовину впавшего в детство, но все еще остававшегося великим доктора Сеппа фон Эйнема. И изобретатель телепортационной установки, возможно, еще не закончил работу над ее усовершенствованием.

Интересно, учитывает ли это Хорст Бертольд.

Это не имело значения, потому что если фон Эйнем и создал что-либо равное или превосходящее по ценности Телепорту, ЭТО СКОРО СТАНЕТ ПОНЯТНО.

Улицы Новой Земли, какие бы усовершенствования доктор Сепп фон Эйнем и ТХЛ ни придумали за эти годы, должны были быть сейчас запружены народом. Потому что в этой войне для всех ее участников настал Dies Irae, День Гнева, Страшный Суд; они теперь, словно звери в поле, пытаются выжить.

«И Господи, помоги, — воззвал Рахмаль, — той стороне, которая не выдержит испытания. Ибо в этой схватке только один участник уцелеет, проигравший же потеряет право на жизнь. 3десь, на ЭТОЙ арене».