Любовь Тильман - Послесловия

– Я вижу: ты согласна. – поймал её улыбку мужчина.

– Мне надо домой. – сказала она.

– Не волнуйся, я же пообещал, что буду решать все твои проблемы.

У неё в груди словно разверзлась, уже начавшая было закрываться, пропасть. «Разве я уже согласилась?!» – Рвалось с языка. Но она промолчала, сама удивляясь своей мудрости. – «Мне ещё почти год учиться – он передумает. Он же не знает меня. Родители всё время твердят мне, что я тупая, ленивая неумеха. Он со временем тоже поймёт это, и передумает».

В означенное время, все её соседи могли наблюдать, как к дому подкатил школьный автобус, из которого вышла девочка в больших темных очках, и в сопровождении учительницы, нёсшей её сумку и большой пакет, поднялась в свою квартиру. Учительница долго и подробно извинялась перед её родителями – вот мол, недоглядела, девочки подрались, одежда… синяки и ссадины. Говоря всё это, она доставала из пакета коньяк, несколько палок сервелата, баночку чёрной икры.… А в конце передала пакет с деньгами – компенсацию от школы за испорченную одежду.

Лёжа в своём уголке, девочка слышала, как учительница уговаривала родителей не поднимать этого вопроса, и рассказывала им о некой элитной школе, закрытой, с самыми лучшими преподавателями и программами, куда она сама, по своим связям, может перевести их ребёнка. И просила теперь не ругать и не трогать её, а дать отлежаться и отдохнуть.

Родители, в свою очередь, рассказывали учительнице, как они любят своё чадо, как стараются сделать всё от них зависящее, для её счастья. Она слушала этот, становящийся всё более громким и беспорядочным разговор, и думала – как была несправедлива к родителям. Ведь она считала, что они совсем о ней не заботятся, только используют как прислугу и бесконечно шпыняют, а вот они, получается, любят её и переживают за её жизнь.

Проснулась она от толчка в бок и громкой брани: « Ну, чего разлеглась, корова?! Думаешь, если притащила с собой эту дуру училку с её подачками, так уже и королева?! Я в твои годы деньги зарабатывала, а не рвала одежду шляясь чёрт знает где. Давай, поднимайся! – Или ты думаешь, что мы с отцом, после работы, должны ещё и в квартире убирать, и жрать тебе готовить?! Да полы не забудь помыть – три дня немытые. И тумбочки под зеркалами протри, вечно пыль на них оставляешь».

Последняя фраза догнала её уже на кухне. Почти рассвело, когда она с трудом добралась до постели. Тело ломило и болело, и она уже больше не считала, что была несправедлива к родителям. Хорошо, что назавтра был выходной, и не надо было идти в школу. «В какую?» – успела подумать она, и провалилась в сон.

Ей снились обрывки кошмара прошедшей недели и чей-то назойливый голос: «Не трогали мы её, она сама. Нет. Не знаем. Она приехала с учительницей. Да. Да, конечно»… Прилетела оса и больно ужалила в руку. Она хотела поглядеть: не осталось ли жало, но не смогла, потому что плыла по реке. Двери открылись, она вступила за порог и полетела в пропасть…

Вздрогнув, она проснулась. Пришла в себя – сказала пожилая женщина в белом халате. Всё, мы поехали. Вокруг стонали и кричали. Пахло мочой, калом и ещё чем-то резким и ужасно неприятным. Она поняла, что опять находится в больнице, но абсолютно не помнила, как сюда попала. Утром, во время обхода, лечащая врач сказала, что её привезла бригада «Скорой помощи» с сильным кровотечением и большой потерей крови.

Палата была большая, на 20 коек, по 10 с каждой стороны, одним окном и одним умывальником, и шумная. В ней лежали как до- так и послеоперационные больные. Одни кушали, другие просили судно, третьим ставили уколы или капельницы. Кто-то постоянно заходил, выходил, умывался, мыл посуду. Одни храпели и стонали, другие громко смеялись, рассказывая анекдоты, третьи громогласно возмущались всем происходящим и грозились жалобами.

Она опять заснула. Это было единственное, чем она могла защитить себя сейчас от кошмаров реальности. Её постоянно будили – то поесть, то на процедуры, осмотры врача… Она механически двигалась, ела, пила, подставляла руки для капельниц… и опять засыпала. Говорили, что приходили родители, потоптались и ушли, не желая её тревожить. Ей было всё равно.

Он забрал её уже из психиатрического отделения. Женщина, с которой она жила была излишне льстивой и от этого неприятной. Но она привыкла. Несколько раз приезжали родители – звали домой. Ей было неловко с ними, и она отмалчивалась. Уговоры постепенно переходили на крики и угрозы. Тогда вмешивалась её соседка по квартире – тихим, но властным голосом она просила их удалиться, и они почему-то её боялись.