Вячеслав Воробьев - ЛиПа

Амазонкой, скачущей ко мне.

(Владимир Ермаков. Самоцветы)

И жалею, и зову, и плачу,

Но стоит строка, как в горле ком.

Отвернулась от меня удача,

Убежала шляться босиком.

Всё плывёт, как в розовом тумане.

Сон один и тот же снится мне:

Будто я весенней гулкой ранью

Проскакал на краденом коне.

Тишиной себя мы лечим —

Только я и ты.

Нет занятия милей, чем

Воровать цветы...

Всех соблазнов он рассадник,

Аромат земной.

Наклонюсь я в палисадник,

Да и ты за мной.

(Николай Завалишин. Зимоцвет)

Ох, с деньгами стало туго!

Утекли из рук.

Выйди, милая подруга,

На условный стук.

Мы приятное с полезным

Будем сочетать.

В сад соседний мы залезли...

Я крадусь, как тать.

Ночь встречает влагой зябкой,

Тишиной звеня.

Я нарвал уже охапку:

Поцелуй меня!

Что соседи утром ахнут —

Не волнуйся ты.

Знаешь, денежки не пахнут.

Пахнут лишь цветы.

Мой безотказный транспорт,

Ноги,

И ночью думаете вы,

Припоминаете дороги...

В наш век нельзя без головы.

(Леонид Замятин. Высокогорье)

День канет в суете и гаме,

Растают праздные слова...

Я ночью думаю

Ногами,

Чтоб отдыхала голова.

В окошке звёздочки повисли,

Доброжелательно-тихи.

Я разуваю

Орган мысли

И принимаюсь за стихи.

Ты хочешь сказать, как любишь меня,

а говоришь: «Ненавижу...».

Ты хочешь сказать, как устала вдали,

а говоришь: «Не приеду».

(Риталий Заславский. Годовщины)

Я твои мысли умею читать.

Эти уловки мы знаем.

Если ты хочешь «любимый!» сказать,

то назовёшь негодяем.

Если неделями мне не звонишь,

значит, ты жаждешь свиданья.

Если с порога в измене винишь, —

Это вершина признанья.

Письма мои растопчи и порви —

это дороже ответа.

Ну, а вчера ты призналась в любви...

Всё! Моя песенка спета!

В старом ладожском селе

Нынче все навеселе.

Видно, удалась путина

Иль дала приплод скотина.

(Натан Злотников. Единственный дом)

Рассказали мне в деревне

об одной примете древней:

Если настежь магазин

Или кончился бензин,

Если течь дала плотина

Иль ревмя ревёт скотина,

Если выстыла изба

Иль не скошены хлеба,

Если новый председатель

Поминает Божью матерь,

Если почта на замке

Или сеть гниёт в реке,

Если нет нигде народа,

Ни в садах, ни в огородах, —

Это значит, что в селе

Нынче все навеселе.

Я узнал: из лета в лето

Повторяется примета.

Я заблудился в Подмосковье,

Устал кружить в честном лесу,

Встал в удобрение коровье,

И что-то чавкнуло: «Спасу».

Дубы полопались от смеха,

Да я и сам раззявил рот,

А между тем коровья веха

Мне указала путь вперёд.

(Геннадий Касмынин. Не говорю «Прощай!»)

Куда б ни брёл — на юг, на запад

В высоком жаре и бреду,

Как азимут, тот дивный запах.

Я не собьюсь с пути, иду.

Не стережёт меня оплошка.

Бояться нечего, пока

Коровья светит мне лепёшка,

Как звёздочка сквозь облака.

Дубы полопались со смеху.

Но, карандаш зажав в руке,

Вступаю я в стихи и в веху,

И что-то чавкает в строке.

... баталеры, как назло,

Выдавали форму не по росту.

И, бывало, в брюки облачась,

Кипячусь над формой развороченной.

«Брюки, — говорю, — с чьего плеча?»

Отвечают: «С адмирала, точно».

(Анатолий Кашеида. Материк)

...Я прикидывал размер плечей

И душа от счастья обмирала.

«А бушлат, — интересуюсь, — с чьей...?»

Говорят: «С того же адмирала».