Борис Егоров: Сюрприз в рыжем портфеле (сборник)

Главное — безапелляционность суждений вполне заменит принципиальность, если её недостаёт.

Допустим, вы пишете о фильме, на который зритель валом валит. Если вы высказываетесь о фильме положительно, то не пропустите случая использовать этот факт так: «Небезынтересно отметить, что у кинокасс задолго до начала сеансов выстраиваются хвосты, что ярко свидетельствует о несомненной удаче создателей фильма». Если же вы ругаете фильм, тот же факт можно повернуть на сто восемьдесят градусов: «Нам могут возразить: вы говорите, фильм плохой, сырой, что лента вышла неудачной, а зритель, мол, думает иначе. Заранее ответим возможным оппонентам: то, что у кинокасс стоят очереди — пусть даже большие! — абсолютна ни о чём хорошем не говорит. Просто авторы фильма пошли на поводу у отсталых слоёв населения, сработали в расчёте на мелкий мещанский вкус, на потребу невзыскательному обывателю».

Или ещё пример. Перед вами роман, в котором и тема не нова, и сюжет вялый, и герои бледненькие, банальные, и язык серенький, и нет ничего значительного, и всё в общем примитивно. А вы хотите об этом романе написать положительно. Как это сделать?

Будьте опять же безапелляционны, идите напролом, не боясь обвинений в демагогии:

«Я знаю, может быть, некоторых не устроит то, что сюжет развивается неторопливо, что в романе нет исключительных событий и каких-то особо ярких лиц, отличающихся своей «непохожестью». Ну и пусть! Очень хорошо, что автор не пошёл по пути дешёвой занимательности, этакой детективной интриги (хватит нам этих интриг!), правильно постудил он и не выпятив главных героев. Герой его произведения — коллектив.

Будучи тонким, наблюдательным художником, автор умышленно уходит от описаний внешне эффектных событий (довольно нам дешёвой эффектности, оставим её цирку!). Он показывает жизнь такой, какая она есть, без излишней усложнённости (надоела эта усложнённость!). К заслугам его надо отнести и то, что он, взяв тему, на которую писали многие, нашёл свой ракурс… Не гонясь за красным словцом, за броской ситуацией, за сложной многозначительностью (ох, уж эта пресловутая многозначительность!), нарочито отказываясь от навязчивой морализации (надо доверять читателю), автор сумел, не расплескав, донести… Это произведение, безусловно, своеобычное, и читатель скажет за него спасибо. А то, что вокруг него могут возникнуть споры, — даже очень хорошо. Значит, задело! Значит, взволновало!»

И вы будете правы. Задеть и взволновать может всё — даже грамматические ошибки.

В хвалебных рецензиях не возбраняется для вящей объективности указать и на некоторые недостатки произведения, Правда, при этом совершенно необходима оговорка: «Но это не снижает…» Например: «Я не хочу сказать, что рецензируемый роман «Ветлы и мётлы» начисто лишён изъянов. Так, автор иногда путает имена своих героев, забывает, кто из них жив, кто уже умер, но это не снижает высоких достоинств…» Не снижает, и всё! Баста!

В шаржах и карикатурах критиков часто изображают с дубинкой в руках. На самом деле в письменном столе критика должна быть не одна дубинка, а целый набор, несессер: маленькие дубиночки, дубиночки побольше и даже дубинищи.

Наповал лучше всего убивать классиками. Так небезуспешно делают некоторые представители современной критической мысли. Рассуждая о романе-фельетоне С. Шатрова «Крупный выигрыш», критик пишет:

«Но много ли стоят достоинства, скажем, братьев Бодровых на фоне другой пары обозревателей: Дон Кихота и Санчо Пансы? Или Остапа Бендера и Воробьянинова? Право же, немного!»

Убил! Насмерть убил! Огрел по шее классиками! Не Сервантес, мол, вы и не Ильф-Петров, дорогой товарищ! Прошу очистить Калашный ряд! Пройдёмте!

Правда, к этому методу литературного убийства часто прибегать не следует. Оппоненты могут поставить литературного критика в неудобное положение, спросив:

— А ты кто такой? Белинский? Писарев? Чернышевский? Ипполит Тэн?

И тогда придётся назвать свою фамилию.

Выводы в рецензии полагается делать в конце, после того как сделан кое-какой анализ. Но иногда выводы бывают в самом начале. Помню одну газету, в которой рецензии начинались примерно так: «Вышел в свет пошлый, низкопробный роман писателя Н… Диву даёшься, как могло издательство…» После выводов шли доводы. Далее следовали оргвыводы.

Освоив ремесло рецензента, вы поднимаетесь на следующую ступень. Вы литкритик, пишущий обобщённые статьи. Обобщённые статьи создавать ничуть не труднее, чем рецензии, даже легче. Но их не заказывают тем, у кого нет имени. У вас оно теперь есть.