Сергей Романюта - Во всем виноват Колобок

– А вот скажи, Ботаник, почему белые медведи на Северном полюсе живут, а на Южном нет, неужели пингвинов боятся? – Ванюню на самом деле интересовал этот вопрос. Жалко ему было белых мишек. В Антарктиде вон сколько пингвинов, а мишки на севере, это вам не конфеты вкусные. Им там, для того, чтобы не помереть с голоду, приходится тюленей из подо льда выковыривать, и вообще, тяжело им там живется. Вот если бы им кто сказал, сколько еды по Антарктиде ходит. Интересно, доплыли бы?

Разумеется в слух свою мысль Ванюня развивать не стал, а то еще подумают, что окосел, а он на самом деле еще ни в одном глазу, ну почти.

– Это потому что в Антарктиде чукчи не живут. Они с белыми медведями не разлей вода, куда одни, туда и другие. Пьяный что-ли, такую ерунду у животного спрашивать? – дядя Саша принес пирожков, но они были еще слишком горячими, можно было обжечься, поэтому в ожидании пока остынут, предложил:

– Давай наливай, медведь антарктический.

– Это, всегда пожалуйста. Ну, давай что-ли за пингвинов, хоть им повезло, а то бы и их, как индейцев.

– Медведи живут в Северном полушарии, правда в Южном тоже живут, но немного и маленькие. – как ни в чем ни бывало продолжал Ботаник. – Те, которые живут на севере, те белые, чтобы прятаться легче было, а те кто поюжнее – те потемнее.

– Ага, вот почему тогда негры такие черные, это потому что они на юге живут. – засмеялся Ванюня.

– Ты Вань, если вконец окосел, то иди домой, а если не окосел, то перестань нести ахинею. – дядя Саша не любил пьяных, причем не любил даже тогда, когда сам был в подпитии.

– Не окосел еще, могу доказать. Во, и пирожки кажись остыли. Давай под пирожки и ну их этих негров с медведями. – сказано, сделано. – Ух ты, еще горячие. Ботаник, не смотри так жалостно, и тебе достанется, просто они еще горячие, а тебе горячее вредно. Слушай, а почему, а?

– Наверное потому, что трава горячей не бывает. – Ботанику очень хотелось съесть пирожок и то, что они все не остывали и не остывали, настроения не поднимало. А вдруг, пока они еще горячие, их съедят а ему не достанется?

– Не волнуйся Ботаник, достанется тебе пирожок, достанется, только пусть остынет. – дядя Саша как будто прочел его невеселые мысли. – Вань, представляешь, пожадничал я получается, слишком много теста купил. Пирогов напек, и еще осталось, на каравай хватит. Если заморозить, уже не то будет, выбрасывать жалко, даже Октябренку жалко отдавать, хлеб все-таки, пусть и не испеченный.

– Ну так испеки каравай. Лишний раз в магазин не надо будет идти, да и свой хлеб завсегда лучше магазинного. Или не умеешь? – было видно, что Ванюня явно провоцирует дядю Сашу, но провоцирует, так сказать, во благо, а то глядишь, и вправду, выбросит.

– Почему не умею, умею. У меня даже книжка есть, там много всяких рецептов, наверное и про хлеб есть.

– Ну так и пеки, пока тесто не засохло. Саш, слухай, идея! А ты добавь в тесто маленько самогонки, грамм пятьдесят. Она ведь на травах, ароматная, значит и хлеб у тебя ароматный получится. – было это сказано до того серьезно, что дядя Саша так и не понял: то ли Ванюня издевается, то ли его осенило, то ли он все-таки напился и окосел, поэтому, неожиданно для себя, согласился попробовать.

– В торты и пирожные тоже коньяки и ликеры добавляют, чтобы вкуснее было. – авторитетное мнение Ботаника окончательно решило участь каравая, которому предстояло стать наверное первым в истории человечества и хлебопечения, караваем замешанном на самогоне.

– Ладно Вань, наливай, и пойду я экспериментировать. – выпив и закусив, дядя Саша отправился воплощать в жизнь дикие фантазии своих собеседников.

– Дядь Вань, дай закурить.

– На, кури.

– Дядь Вань, ты зачем про самогонку-то насоветовал, а вдруг как гадость получится, что даже Октябренок жрать не станет? – Ботаник был слегка обескуражен.

– Да сам не знаю, как-то само собой в голову пришло. А Октябренок, тот все станет. Ему хоть чего намешай, лишь бы побольше. Лето на дворе, а он смотри какой уже вымахал, что ж с ним к осени-то будет?

– Понятно что будет, на сало пустят. Эх, все-таки хорошо, что я козе, а не свинья какая-то там. – мечтательно сказал Ботаник.

От сказанного Ванюня чуть не свалился с лавки, и стараясь не сорваться на дикий хохот, скорее прошептал:

– Ты хоть предупреждай, прежде чем сказать такое, этак и кондрашка хватит. На вот лучше пирожок, остыл уже.

Ботаник с благодарностью взял лакомство и чинно, неторопливо его съел. Он было почти уже поверил в то, что сей кулинарный шедевр ему не достанется, а будет недели две подряд только сниться. Такое уже случалось, это когда он пить бросил. Хоть все деревенские мужики знали, что Ботаник в «завязке» и при помощи кого и чего он завязал, некоторые из них все-таки нет-нет, а и предлагали Ботанику сто грамм когда тот, разумеется совершенно случайно, оказывался рядом. Ботаник, будучи полон воспоминаниями и ощущениями от недавнего воспитательного процесса, благоразумно предложения отклонял и шел дальше, но еще довольно-таки долго, он не смог бы сказать сколько именно, ему снился один и тот же сон – сначала полстакана водки, а потом разговоры, много разговоров обо всем, потом еще водка, потом опять разговоры и так пока не проснется.