Александр Волк - Покорители Огня

– Всё! Готово! – закричал стоявший около дверей Володя и махнул рукой. – Гена, давай!

Гена завёл машину и потихонечку подал вперёд. Трос медленно поднялся, натянулся как струна и через секунду, большая железная дверь с огромным грохотом рухнула на землю вместе с коробкой, так и не раскрывшись.

– Вот тебе и всё заклинание, – кивая головой, протянул Борька. – Ему бы вместе с дверью следовало и на косяк заклинание наложить.

– Как говорят у нас на Родине: «против лома нет приёма», – просветил черта Мишка, положив ему руку на плечо. – Ну, что вперёд, назад пути уже нет.

Осторожно, по одному, мы вошли в большое не освещённое помещение, но когда мы зажгли факелы, висевшие тут же на стенах, то вопреки всем нашим ожиданиям обнаружили довольно даже миленькую обстановочку. Холл оказался довольно просторным, то тут, то там красовались изысканные античные статуи давно забытых мастеров. На гранитных стенах, кое-где изысканно украшенных малахитом и янтарём, висело огромное количество великолепнейших картин до боли знакомых художников. На большущем, в человеческий рост, белоснежном камине, стояли старинные серебряные часы с маятником. Выложенный мозаикой пол, украшали персидские ковры ручной работы, а вдоль стен располагалась мягкая кожаная мебель с резными подлокотниками из красного дерева. На маленьком хрустальном столике одиноко стоял позолоченный граммофон, а возле белых мраморных ступеней уходящих куда-то вверх, с каждой стороны, стояли рыцарские доспехи со щитом и мечом. Всё это убранство и великолепие освещала огромная хрустальная люстра в тысячу свечей, мирно висевшая в центре залы.

– Ну, ни хрена ж себе, – присвистнул Володя, задрав голову. – Ай да Люцифер, ай да сукин сын! Я не удивлюсь, если у него ещё здесь и сауна с джакузи имеются.

– Нет, ну ты понял, Вован, – добавил удивлённый Мишка, уперев руки в бока. – Бедные черти в лачугах трутся, а кто-то в царских хоромах булки парит. Я понимаю, что такое ему по статусу положено, но это уже чересчур. Это же, не в какие ворота не лезет, куда ему одному столько?

– Не удивительно, что ваш Люцифер всех от своего замка отшивает, – произнёс обалдевший Андрюха, оглядываясь по сторонам. – Снаружи непреступная крепость, а в нутрии-то – о-го-го.

– Вот тебе, Боренька, явный пример процветающего феодализма, – подытожил я, хлопая черта по плечу.

Ошарашенный Борька, никогда не видавший такой красоты, то и дело ходил по кругу, пристально вглядываясь на различного рода произведения искусства. Остановившись возле столика с граммофоном, чёрт осмотрел его и пожал плечами:

– Труба какая-то. Зачем она ему сдалась, только всю обстановку портит?

Хмыкнув в ответ, Володя, с деловитым видом, подошёл к граммофону и, выбрав нужную, из лежавших рядом, пластинку, ручкой накрутил до отказа пружину. Выставив в нужном месте иглу, Володька отошёл в сторону и, скрестив руки на груди, плюхнулся на диван, Борька же, наблюдая за вращающейся пластинкой, не понимал, для чего Люциферу понадобилось это крутящееся колесо. И вдруг, после короткого шипения, из динамика грянул хриплый голос Высоцкого: «Здесь вам не равнина, здесь климат иной, идут лавины одна за одной…», и так далее, и так далее, и так далее. Сначала Борька очень испугался и даже хотел убежать, но, под пристальным вниманием Володи, он быстро адаптировался, и уже смело стоял возле граммофона, склонив свою рогатую голову ближе к звуковой трубе, и вслушивался в каждое слово. Ему очень понравились песни Владимира Семёновича, и он даже пустил слезу, когда из динамика доносилось: «Дом хрустальный на горе для неё, сам как пёс бы – так и рос в цепи…».

– Уж очень слова хорошие, – засопел чёрт. – За душу берут. Я своей ненаглядной Чилине никогда бы так не спел. Кто поёт-то?

– Владимир Семёнович Высоцкий, – с гордостью отозвался Володька.

– Не слыхал о таком, – задумавшись, пробормотал Борька. – Не слыхал.

– Оно и понятно, – обрадовался Володя. – Нечего ему тут у вас делать. Он наверняка совсем в другом месте – гораздо выше вашего.

– Эй, меломаны, – услыхали мы Мишкин голос с верхних ступеней. – Смотрите-ка, чего я нашёл!

Мишка осторожно спустился по лестнице, явно пряча что-то у себя за пазухой и, подойдя к столу, аккуратно выставил на него … пять бутылок водки. Мы все присвистнули.

– «Столичная»! – доложил довольный Мишка. – Там ещё много. Закуси тоже завались: тушёночка, килечка в томатном соусе, да и всякие другие консервы.