Элтэнно. Хранимая Звездой - К слову о драконах

Утро началось с того, что на озеро прилетел дракон. Вернее, дракониха, однако того дремучие селяне не поняли. Они вообще только до одного додумались – рвануть со всех ног так, чтобы только пятки сверкали. Но это образное выражение. Такие грязные ноги ничем сверкать не могут, а особливо совестью, ибо кому приятно на чумазые ноги смотреть?

Другое вот дело чудесные клыки драконихи. Они у неё были белые, ровные. Сразу на солнце блеснули здоровой эмалью, ни разу о доспехи наглых рыцарей не порченной. Чешуя шоколадного оттенка чешуйка к чешуйке, перламутром немного переливается. Крылья и вовсе мечта Икара. С такими бы он в небе не сгинул, букашка наземная!

И всё же речь не об Икаре, а о драконихе. То есть, обо мне. Я сделала красивый круг над озером и грациозно приземлилась на бережке. Затем шею изогнула так изящно, что любой лебедь обзавидовался бы, и на себя в водную гладь посмотрела.

Смотрю я на себя и думаю: «Красава! Да кому же это такая красавица и умница достанется?».

Отражение на этот вопрос ехидно оскалилось и алым глазом подмигнуло.

«А вот никому!» – решило оно.

Нет, конечно, любая порядочная дракониха должна за свою жизнь сделать три вещи: обустроить пещеру, высидеть яйцо и всем об этом похвастаться. Но у меня дальше первого пункта дело как-то не продвигалось. Да и с первым-то, если говорить честно, не лады были. И всё же это пустяки, мелочи житейские! Куда торопиться?

– А, вот ты где, негодница! – вдруг откуда ни возьмись матушка моя появилась. – Я тебя повсюду ищу, а ты сюда от меня спряталась. Надо же как далеко в людские края улетела.

– Не пряталась я никуда, – бессовестно солгала я и честными глазками заморгала.

– Раз не пряталась, – мстительно прищурила веки матушка, – то показывай давай свою пещеру.

– Может, не сегодня? – кисло предположила я.

– Сегодня.

А это уже батюшка. Всё. С ним спорить точно не выйдет. Так что я вздохнула и в небо поднялась, чтобы родителям путь к пещере своей показывать.

– У-у-у, – протянула матушка, увидев мои завалы. – Так от тебя любой мало‑мальски приличный дракон убежит.

– И чем это ещё так попахивает? – с подозрением принюхался батюшка.

Ох, это же я табачные листья вчера жгла, чтобы веселей уборкой заниматься было! И из-за них, собственно говоря, мне так весело стало, что вообще уборка не задалась.

…Неужели дым так и не выветрился?

– Чем пахнет? – округлила глаза я. – Ничего не чувствую.

Кончик хвоста батюшки нехорошо задёргался, но матушку он расстраивать не хотел. Та и так из-за бардака вовсю сокрушалась. Она долгое время причитала, что всё-то у меня не так, как у порядочных драконих, и даже вспомнила, что моё яйцо сразу ей по форме подозрительным показалось, но потом поутихла и в кой‑то веке хоть что-то дельное сказала:

– Вот что, дочка. Нельзя тебе пока замуж.

– О-о-о, – даже не нашлась я со словами от счастья.

– О чём ты, милая? Это же позор такой! Нашей дочке второй век пошёл, а всё одна летает, – не принял сказанного батюшка. От гнева у него из ноздрей огнём запыхало.

– Нет, нельзя, – упёрлась матушка. – Как ты не понимаешь? Ведь если она яйцо отложит, то это мне его с тобой на пару высиживать придётся!

От столь разумной мысли батюшка сразу присмирел, а я поддакнула:

– Да-да, я же такая безответственная.

– Вот именно, – недобро поглядела на меня матушка. – А безответственность твоя от того, что ты ответственной быть и не хочешь.

Уела.

– Надо с этим как-то бороться.

– Не надо с этим бороться! – тут же выпалила я, но сделала это очень зря.

– Ах, не надо? – взъелся батюшка. – Ты это слышала, мать? Она говорит, что не надо.

– Да как вы не понимаете! – жалобно воскликнула я. – Я же ещё молодая! Мне для себя пожить хочется! Какие мужья? Какие яйца?

Помните я там выше писала, что чего-то там зря сказала? Забудьте. Вот эти слова были зря произнесены! Матушка зашипела, чешую вздыбила, на меня пошла словно в атаку. Но кусаться не стала, а лишь проговорила:

– Так вот оно в чём дело. Не хочешь замуж, значит?

– Не хочу.

Оба моих родителя многозначительно переглянулись и улетели куда‑то. А я одна в своей пещере осталась. Сижу вся на измене. Чувствую, конкретно мне сейчас люлей отвесят. Типа, карма она такая, отрабатывать придётся. Ну, так оно и вышло. Пары часов не прошло, а возвращается мой батюшка и на пол в пещере что‑то из пасти сплёвывает.

– Вот, – говорит, – тебе домашнее животное.

Хм. Конкретный вопрос, одним словом выраженный, у меня-то на языке вертится, но нельзя же так непочтительно с родителем. А потому смирнёхонько сижу, хвост поджав, жду пояснений. Благо, ждать их недолго приходится.