Алексей Морозов - Философское Масло

Еня округлила глазки и ротик – Ма-ат, я так тебе завидую! А ты пойдёшь корону искать? Дорогущее Украшение Наилучшейшего?

Румяное круглое личико Ени зарумянилось ещё сильнее. Матан залюбовался очаровательной девчушечкой.

– Мат, ну чо ты молчишь!

– Драгоценнейшее Украшение Наидостойнейшего, Еня. Оказывается, она так называется… Не-е, что ты! Конечно, никуда не пойду!

– Да ну тебя! А какая она? Эта «Украшение»?

– Красивая! Золотая и блестящая. В середине солнце, в середине солнца синий камень сияет. С орех величиной! Слева белый ягуар – лапу поднял и пасть свою разинул. Справа медведь – тоже белый, тоже пасть разинул и лапу поднял. Сзади не видел, видел только что она там потоньше. Там ещё узоры всякие, ну и кверху эти тычки торчат, а на них всякие завиточки. Ну и узоры тоже.

Еня сидела откинув голову назад и закрыв глаза – представляла себе всю эту красотищу. Матан помнил её совсем маленькой и сопливой. Сам он тогда тоже, конечно, был маленьким. И вот, поди ж ты…

– Мат, а ты чо её искать не хочешь? Ты же знаешь, где она… А Государь уж бы тебя ух как отблагодарил! Был бы богатый и важный! А мы бы тогда с тобой сошлися…

У Матана аж дух спёрло. Енька ему всегда была симпатична, с самого бесштанного детства. Сейчас симпатия приобрела несколько другие оттенки. Появились бесстыжие фантазии, ужасно смущавшие паренька. Конечно, он никогда бы не осмелился даже намекнуть ей на свои чувства. Даже не будь она дочерью мельника. А ведь она дочь самого мельника!

Откровенный намёк был смел, неожидан, и вогнал в ступор. Еня же с бесшабашной непосредственностью горячо продолжала:

– Ты, Матанка, парень крупный и красивый. Только больно уж вы очень неимущие. А пожаловал бы тебя Государь деньгами да милостями, какая б из нас парочка образовалася… Тут Матан совсем покраснел, и Еня расхохоталась:

– Что налился-то! Большой уж телок вымахал!

– Так как я к государю-то… Да кто я таков… Так Крекен-то эва где! До него поди год идти только! А где эти Овечьи Холмики я и вовсе… Да как же… – Матан сумел покраснеть ещё больше.

– Не, не год. Батюшка на ярмарку в Мубарз ездит, в пять дней добирается. А там уж и до Крекена недалеко – другие Матановы доводы Еня проигнорировала.

– Как же я матушку оставлю! Пропадёт ведь!

– Вот уж твоя-то матушка точно не пропадёт.

– Почему?

– Так не пропала же до сих пор. – Еня поднялась с травки и ловким движением запустила огрызок в пространство – Заболталась я с тобой. Пойду уже.

Еня пошла по дорожке к дому, а Матан в разобранных чувствах смотрел на её удаляющуюся фигурку, на тугую попу, нарочито шевелящуюся под добротной юбкой. Потом собрался, доел яблоко, перевесил ворота и пошёл к хозяину за расчётом.

Ёрма не обидел. Насыпал в куль щедро картошки, ещё угостил пирожком с картошкой же. Немного поговорили ни о чём. Прощаясь, Ёрма передал привет Татрене. Вышла Еня, помахала ладошкой, посмотрела со значением.

Следующей ночью Матан не спал, и снов, поэтому, конечно, не видел.

– Мам, а если бы у нас много денег стало, что б мы делать стали?

– Радоваться.

– Ма, я серьёзно! Чем бы занимались?

– Так тогда уже можно ничем не заниматься. Пироги бы ели.

– Кончились бы у нас деньги!… Если бы их было не очень-очень много, а просто много? На что бы их потратить, чтобы потом всё время богатыми быть?

– Ну, не знаю… Можно купить корову… Коров… Масло делать… – во, ещё маслобойку купить. Возить его на ярмарку… – а, ещё телегу купить, и лошадь.

– Хорошо бы, чтоб коровы масло какое особенное давали бы. Чтоб вкуснее, чем у всех. Тогда продавать можно было бы дорого.

Стало быть, Матан таки задумался над поисками крекенской короны.

– Хорошо бы… Да что с тобой, Матанка!? Размечтался! К Ёрме-то пойдёшь?

– А надо? У нас вон картошка есть. И брюква осталася.

Идти на мельницу было страшновато. Но ужасно хотелось. Матан часок побоялся, и всё-таки пошёл.

Еня встретила его уже у ворот:

– А я бате твой сон рассказала…

Тут и сам Ёрма от двери рукой машет:

– Матананолай, зайди.

Зашли. Ёрма усадил его за стол, плеснул в кружку кленовой кислушки – угощайся, дескать. Чокнулись, выпили. Заели пирожками, которые лежали здесь же, горячей горкой на большом расписном блюде. От смущения у Матана вкусности застревали в глотке. Мельник, впрочем, тоже чувствовал себя неловко. Пауза затягивалась. Наконец хозяин прокашлялся, и с некоторым излишним энтузиазмом заговорил:

– А помнишь, Матананолай, как ты мне помог корову найти? Как это у тебя так ловко получается такие умные сны видеть!